Напоследок минуты три я обмахивался вениками, а затем поспешил на выход, Жак рванул за мной. В бассейне с кружками пива в руках нежились отец и его гости, Антуан лежал на деревянной кушетке и проводил нас осоловелым взглядом. Нырнув в пруд, мы с братом наперегонки поплыли к противоположному берегу и обратно. Первым на берег поспешил мой брат, победно вскинув вверх кулак. Я вошел в баню, Жак задумчиво пил пиво под икряную вяленную рыбку, не отвечая на вопросы его дружка.

Отец же в это время без устали хвалился успехами своего младшего сына, доказывая гостям правильность их выбора, благодаря которому их сыновья стали валетами Армана — Вот завтра увидите, чему ваши сыновья научились у моего сына!

Тут подал голос Жак — Антуан вызывает валетов моего брата завтра на поединок, он готов с ними из-за разницы в возрасте сразиться одновременно со всеми.

При этих словах Антуан чуть не поперхнулся пивом, к которому он присосался как младенец к груди матери. Хотелось возразить, что выйдет против двоих, но увидев насмешливый взгляд товарища, промолчал.

В бассейне поддавшие дворяне стали делать ставки на предстоящий поединок, целью спора был не проигрыш или выигрыш их детей, в этом они и так были уверены, а время, которое продержится на ногах заносчивый паж графини. Я подошел к отцу и на ухо попросил его заканчивать помывку — в замке своей очереди ждали супруги гостей. Отец понятливо кивнул и предложил достойным господам продолжить празднование в замке, обещая угостить чудным вином.

Дождавшись, пока господа покинут баню, слуги вынули в бассейне заглушку и по свинцовой трубе вода покинула мраморную емкость. Деревянными ведрами стали таскать нагретую заранее воду и заполнять ею бассейн.

Перед сном я приказал подготовить для завтрашнего поединка поддоспешники и гамбезоны под размеры поединщиков, кольчуги для подростков имелись — я первым делом позаботился о своих приближенных и мы шестером, включая Ди, имели подогнанные по размеру кольчуги, переделанные их старых попорченных ржой кольчуг из запасов моего отца. Для Антуана отложили кольчугу старшего брата, в которой он щеголял в замке, пока не вырос из нее. А вот тщедушному, по сравнению с развитым под моим руководством братом, Антуану она оказалась практически впору.

Утром мы всей толпой отправились в сельскую церковь. За нашими лошадьми, немного поотстав, чтобы не потонуть в пыли, следовали мои малолетние пешцы, из оружия имеющие только кинжалы на поясе.

Заняв лучшие места в церкви, мы слушали заунывное пение хора, в церковь не поместилось и половины желающих, большинство находились снаружи. Сегодня все верующие за неделю до наступления Пасхи праздновали Пальмовое воскресение, в руках мы имели пальмовые ветви. После мессы начался крестный ход, переросший в народные шествия, публика начала разыгрывать встречающих Иисуса людей, словно бы он въезжает в Иерусалим. Шум, гам и рассказы о страстях Христовых — вот краткое описание Пальмового воскресения. Это олицетворение встречи с Иисусом во время вхождения в Иерусалим на ослике, когда вести о его чудесах достигли города.

Вернувшись назад, благородные гости и хозяин замка заняли приготовленные лавки, покрытые сукном. Состязания открывал поединок моих валетов и пажа, который был выше моих валетов, только Карл почти не уступал в росте, взяв в обе руки по внушительной секире. Остальные поединщики взяли щит и секиру. На головах поверх кожаных капюшонов были надеты шапели. В начале этого столетия на вооружении пехотинцев и конников появились шлемы, которые, благодаря своей весьма удачной конструкции и невысокой цене, завоевали широкую популярность среди воинов. Эти шлемы своим внешним видом напоминали шляпу, поэтому солдаты их так и называли: в немецких княжествах — «айзенхут», что в переводе с немецкого и означает «железная шляпа»; во Франции их называли «шапель».

Поле для поединка было огорожено небольшого диаметра бревнышками, образующими квадратный загон, в котором и предстояло биться до признания своего проигрыша. Проще говоря, сдавшиеся покидали поле боя. Бой также прекращался после броска хозяином замка своего жезла — смертоубийство было недопустимо, это был бой не рыцарей, а по сути детишек.

Когда против Антуана выстроились четверо противников, народ заулюлюкал, подгоняя мальчишек. Карл шагнул вперед, бросив остальным требование не торопиться. В его мощных руках обе секиры вращались как пропеллеры, меняя при этом направления и уровни. Паж невольно испугался — тупые лезвия топоров так и мелькали перед его носом, собравшись с силами, Антуан поднял щит и двинулся вперед, отводя в сторону свою секиру.

Карл был быстр и силен — нанеся страшный удар по щиту так, что у Антуана сразу "отсохла" рука, мой валет зацепил другой секирой оружие своего противника и ударил его в живот стопой ноги. Под смех бедный паж покатился по земле, выронив щит и секиру, только сыромятный ремешок, закрепленный на ее рукоятке, не дал совсем остаться безоружным.

Карл отошел в сторону, вперед выдвинулся Жан де Танле и его отец громким криком поторопил своего сына, а мать, прижавшись к мужу, перекрестилась и сжала свои кулачки. Дождавшись, когда паж поднялся и не подняв щита, шагнул вперед с поднятой вверх секирой, Жан отбросил свое оружие в сторону и шагнул навстречу удару. Мой лучший рукопашник, схватывающий на лету все мои приемы и удары, Жан решил выпендриться — пару раз качнув "маятник", он шагнул вперед и влево развернувшись грудью к правой руке противника. Правой рукой придав ускорение секире так, что та чуть не вошла в ногу своего хозяина, левой схватил за предплечье и потянул на себя и в сторону.

Когда Антуан пролетал мимо, Жан не удержался и дал пинка зазнавшемуся пажу. Народ восторженно заорал и засвистел, а отец де Танле гордо окинул всех взглядом, гордясь своим сыном. До Гуго с его братом Пьером очередь не дошла — Антуан прилично врезался головой в загон и теперь пытался собрать мысли в кучку. Победители получили по булатному кинжалу, вызвав этим зависть даже у замковых стражников..

Следующими состязались лучники, отбор был жестким — мишени в виде полтора-метровых шестов с нарисованным на каждом углем кружке диаметром с обручальное кольцо сначала установили на расстоянии пятидесяти метров от линии стрельбы, за которую запрещалось заступать ногой. Затем после выстрелов всех желающих и попавших в цель шесты передвинули на пятьдесят метров назад, затем еще на пятьдесят, оставив двух финалистов, не уступающих в мастерстве друг другу. Даже на двухстах пятидесяти метрах оба попали в цель, а второй стрелой расщепили древко