- Белль, хватит витать в облаках, скажи хоть что-нибудь, - настойчивый, с требовательными педагогическими нотками голос мамы вторгся в мои размышления.

А, что? Меня о чём-то спрашивали? Я растерянно посмотрела на маму, но заданный ей вопрос не был написан у неё ни на лице, ни на груди, я перевела взгляд на папу, умоляя о помощи. Тот чуть приметно кивнул в сторону Ричарда. Я послушно посмотрела на своего как бы жениха. Давай, выручай, я действительно даже представления не имею, о чём меня спрашивали, задумалась я, понимаешь? К моему искреннему облегчению, жених и сам глупить не стал, и меня дурочкой выставлять перед моими же родителями поостерёгся, опустился передо мной на одно колено, прижал мою многострадальную ладошку к своей необъятной, словно доска в лекционном зале, груди и с чуть приметной ноткой пафоса провозгласил:

- Изабелла, согласна ли ты стать моей женой?

Учитывая, что супруг мне нужен срочно, от этого зависит моя будущая карьера, других кандидатов в мужья нет и не предвидится, ответ очевиден. Только озвучить его надо красиво и убедительно, чтобы мамочка поверила. Я смущённо потупилась, честно постаралась даже покраснеть, но проклятый румянец категорически отказался выступать на щеках. Ну и мрак с ним, без него обойдёмся. Так, что там ещё героини книг делают, когда им подобные предложения поступают? Ахают, задыхаются и прижимают руку к груди? Как бы родители не решили, что у меня от свалившегося на меня счастья случился сердечный приступ и врача не побежали вызывать. В обморок падают? Фу, это и вовсе глупость. Ладно, остановимся на самом простом варианте: скромном согласии. Поза простая: очи долу, на губах лёгкая полуулыбка, улыбка, а не оскал паралитика, это важно. Так, позу приняла правильную, теперь речь. Внеплановый коллоквиум по органической химии, говорят-то они что?! Это понятно, что соглашаются, как именно? Увы, умные мысли категорически не желали посещать мою буйную голову, пришлось импровизировать.

- Я согласна, - выпалила я.

Мда, импровизатор из меня так себе, впрочем, я ведь не аниматором и собираюсь работать, в моём деле главное – анализ поступающих данных, работа с фактами и никакой отсебятины. И вообще, может, у меня от смущения язык сковало? Ну и что, что излишней робостью я никогда не страдала, а тут вдруг прихватило на фоне пламенной страсти.

- Ты мне хотя бы улыбнись, - прошипел Ричард, приблизившись ко мне якобы для поцелуя, - а то сидишь с таким видом, словно тебе труп для вскрытия привезли.

Я послушно растянула губы в улыбке, папа, взглянув на меня, чуть чаем не облился, мама испуганно вскрикнула.

- А нежнее можно? – прошипел Ричард, словно был улесским змеем, кровожадным хищником, особенно опасными потому, что обладал высоким уровнем интеллекта.

Я глубоко вздохнула, медленно выдохнула, как делала всегда перед экзаменами по хирургии, патанатомии и прочими дисциплинами, чьи практикумы требовали максимальной концентрации. Ну же, я столько смогла и сделала, войти в роль счастливой влюблённой точно сумею! Я представила, как вхожу в свой рабочий кабинет, открываю файл протокола внешнего осмотра и засияла такой лучезарной улыбкой, что посрамила всех счастливых новобрачных со времён легендарного сотворения мира.

- Конечно, дорогой, я принимаю твоё предложение, - проворковала я тоном кроткой голубицы, - от всего сердца благодарю тебя за него!

Мама восторженно всхлипнула, прижалась к папе, смахивая слёзы умиления. Папочка мой хоть и знал, что всё происходящее не более, чем любительский спектакль, тоже выглядел растроганным, а Ричард и вовсе опешил, даже дар речи потерял от изумления. Я же для полноты эффекта и ещё и глазками похлопала, взмахнула ресницами, точно модель в новой рекламе туши для ресниц.

- Первые звёзды, доченька, как же я за тебя рада, - голос мамы дрожал и прерывался от обуревавших её чувств, а в меня острыми зубами и ногтями впилась так некстати пробудившаяся совесть.

Я отчаянно покраснела и уже готова была рассказать мамочке всю правду, когда Ричард крепко ухватил меня за руку, притиснул к себе и прошептал:

- Молчи, ты всё испортишь.

- Я врать не хочу, - пробурчала я, честно стараясь не отплёвываться от запечатавшей мне нос и рот рубашки. – Пусти, мне дышать нечем!

- А кто сказал, что мы обманываем?

Я опешила и даже перестала трепыхаться. То есть как, получается, что мы, точнее, мой почти супруг не притворяется и все его признания – правда? Да ну, бред! Даже у простуды есть скрытый период, а любовь – диагноз, тьфу ты, чувство серьёзное, ему тем более время для развития нужно.

Ричард страдальчески вздохнул, с видом страстотерпца поднял глаза к потолку и нарочито терпеливым тоном, какими разговаривает очень добрый наставник с безнадёжно тупым учеником, произнёс:

- Белль, ты о конспирации вообще ничего не знаешь, даже слова этого никогда не слышала, да?

Ясно, надо мной просто издеваются. И не только надо мной, но и моими родителями, а это вдвойне обидно.

- Сам дурак, - огрызнулась я, чувствуя себя маленькой девочкой, которой подарили огромную конфету, а она оказалась надкушена и покрыта пушком плесени. – Я просто так виртуозно, как ты, врать не умею.

Вообще-то, мои слова были чистой воды сарказмом, но Ричард издёвки не уловил, приосанился горделиво, точно павлин при виде самочки, расправил плечи, покровительственно похлопал меня по макушке, вызвав кровожадное желание оторвать у него руку по самую шею:

- Охотно поделюсь опытом, в жизни он точно пригодится.

Нет, всё-таки овдовею я быстро, практически сразу после того, как узнаю, есть ли в морге, где мне надлежит верой и правдой трудиться, крематорий. А пока я всего лишь обворожительно улыбнулась, усыпляя внимание своего павлинистого женишка и с силой наступила ему на ногу. Мелочь конечно, но до чего же приятно! Ричард, зараза кареглазая, охнул приглушённо и дёрнулся, но тут же слащаво улыбнулся моим родителям:

- Если вы не возражаете, мы с Белль покинем вас.

Это ещё что за новости? Не знаю, да и не очень-то интересно, какие планы у моего женишка, но я-то совершенно точно никуда не собираюсь. Вечера я люблю проводить в любимом кресле-качалке с какой-нибудь медицинской энциклопедией или атласом, в крайнем случае, рукоделием.