— А третий раз за что?

— Ты дернул меня за руку, когда я тебя будила, и утянул в кровать! Так что это полностью твоя вина, я тут вообще не при чем.

— Я красавчик, — самодовольно заметил Марк, а потом мягко рассмеялся. — Ладно-ладно, признаю, накосячил.

— Ты все время косячишь! — Рита распалялась. — С коляской, потом вот это все… Нет, ну правда, что я-то должна делать? Ты обещал помочь и встать ночью, чтобы я могла поспать! Я с катушек съеду, если буду каждую ночь вставать в три, а потом еще рано утром, а потом еще весь день сидеть с ребенком…

— Успокойся, — голос Марка прозвучал спокойно и властно, но в то же время не грубо. И Рита, как ни странно, затихла. — Я тебя понял, утром разберемся. Я поставлю будильник на семь и встану вместе с тобой. Покажешь, что ты с мелким утром делаешь, ну там умыть-накормить, и пойдешь спать. До обеда я с ним побуду, а потом мне снова нужно будет уехать. Пойдет?

— Пойдет, — пробурчала Рита. Чай пить ей расхотелось. — Спокойной ночи.

— Рита, — его голос нагнал ее, словно выстрел в спину, — И будь добра, надевай другую пижаму, пока я тут. Пожалей меня и себя.

Рита кивнула, чувствуя, как неожиданно сильно пересохло в горле, и торопливо выскочила из кухни.

Утром, как ни странно, Марк свое обещание сдержал: встал по будильнику, хмурый, взъерошенный и небритый, подождал, пока Рита умоет Арсюшу и сделает ему кашу, а потом коротко сказал:

— Можешь идти спать, если хочешь. Я с ним побуду.

Рита хотела. Мало того, что она уже третью ночь поднималась, чтобы покормить ребенка, так еще и уснуть долго не могла сегодня. А все этот Рихтер, черт бы его побрал — со своими идиотскими приставаниями. Вот делать ему было нечего, кроме как лезть к ней с поцелуями! Как будто первый раз в жизни бабу в пижаме видит, ну вот правда.

— Я часа два-три посплю, — Рита зевнула и потянулась. Рихтер тут же облизал глазами ее прогнувшуюся, как у кошки, спину и обрисовавшуюся под свободной домашней футболкой грудь. И похоже, что сделал это совершенно неосознанно. Рита мысленно хмыкнула: ну надо же, идеального Марка предает его собственное тело — испытывает неуместные горизонтальные желания по отношению к своему идеологическому врагу. Или уже не врагу? Рита запуталась в их странных отношениях, если честно.

Почему-то сама она перестала пылать ненавистью к Рихтеру, когда узнала, что переговоры по поводу ее отчисления вел не Марк, а их отец. Могла бы, кстати, и сама догадаться, что вчерашний школьник вряд ли обладал необходимым авторитетом для того, чтобы предъявлять претензии директору элитной гимназии.

Нет, он тоже, безусловно, тот еще козел — нажаловался папочке, толком ни в чем не разобравшись, но, с другой стороны, что он должен был делать? Бить ее? Устраивать очную ставку с Мартой, которая наверняка умерла бы со стыда от этого? Рита не знала. Как не знала и того, что бы она сама сделала на его месте.

Хотя Риту до сих пор жгла обида за то, что одна случайно брошенная жвачка стоила ей всех тогдашних карьерных устремлений, но это была скорее обида не на Марка как такового, а на всю ситуацию в целом. Мир несправедлив. Она это поняла уже тогда. И позже только утверждалась в своем мнении. В справедливом мире не приходилось бы когтями и зубами выгрызать себе место среди более обеспеченных одноклассников, в справедливом мире никто не травил бы толстую, но добрую Марту, в справедливом мире родители Рихтеров не погибли бы в автомобильной катастрофе, в справедливом мире она бы никогда не…

Глаза моментально защипало от подступивших слез, горло перехватило жестким спазмом. Черт, да что ж такое. Когда-то же должно стать легче? Пока Рита научилась только реже об этом вспоминать.

— Ты чего? — спросил удивленно Марк.

— Ничего, — буркнула Рита. — Планшет Арсению не включать, шоколадом не кормить.

— Есть, — хмыкнул он. — А что делать-то тогда?

— В детской целая полка с книгами для малышей: там крепкие картонные страницы и куча всяких двигающихся деталей. Да и вообще там гора игрушек: можете пирамидку построить, мячик покатать, машинку…

Судя по лицу Марка, энтузиазма все это у него не вызвало. Рита усмехнулась мысленно. Ладно, сделает она ему небольшой подарок.

— Под кроваткой лежит коробка с железной дорогой.

Голубые глаза зажглись любопытством.

— Серьезно? А он не мал для такого?

— Мы то же самое сказали Вите, когда он притащил это в подарок шестимесячному ребенку, — рассмеялась Рита. — Но оказалось, что Арсюша очень любит смотреть, как ездит поезд по рельсам. Главное, не давай ему туда пальцы совать.

— А кто такой Витя?

Марк задал вопрос довольно безразличным тоном, но, очевидно, ему не было все равно. Уж слишком внимательно он ждал ответа.

— Мой парень. Бывший. А что?

— Ничего, — пожал он плечами. — Просто спросил. Мало ли, может у Марты есть кто-то, о ком я не знаю.

— Никого у нее нет, — покачала головой Рита. — Когда бы? И как ты вообще себе это представляешь? Бежать на свидание с коляской? Вести романтическую переписку, когда у тебя под ухом орет младенец? Поездка в Италию для нее реально возможность выдохнуть. Марта там хоть поспит нормально, посидит в туалете в одиночестве и насладится обществом взрослых людей.

— Ценой того, что весь этот месяц задалбываться с ребёнком будешь ты, — хмыкнул Марк.

— Ну да.

— До сих пор не понимаю, почему ты согласилась, — он пристально смотрел на Риту, слегка прищурив глаза. — Не из-за денег же? Марта озвучила довольно смешную сумму, я думал, там раза в три больше.

— Я тебе уже говорила, почему.

— Да-да, из большой любви к моей сестре и ее ребёнку. Прости, не верю.

— Твои проблемы.

Рита с удивлением поняла, что от слов Марка ей… обидно. Хотя должно быть все равно.

— Все, я ушла, — она поцеловала Арсюшу в светлую макушку и пошла в спальню, хлопнув дверью намного резче, чем стоило бы.