— Как они воюют, Артак? Крепки ли они в бою?

— Они воюют пешими, лишь их вождь и знать ездят на конях. Они носят доспехи и шлемы. Пешие воины идут в бой с круглыми щитами. Они бросают в эти щиты дротики с длинным зазубренным наконечником, а когда у противника опускается рука вниз от тяжести, то прыгают на древко, и рубят беззащитного воина. Франки очень ловко бросают топоры, наши воины так не умеют, да нам это и не нужно, ведь стрела летит дальше. Они быстры, упорны и отважны. Их волосы собраны в густой пучок на макушке, а затылок чисто выбрит.

— А это еще зачем? — удивился каган.

— Для них считается позором показать голый затылок врагу, — ответил Артак.

— Мне нравятся эти франки! — восхитился Баян. — Они настоящие воины. Пожалуй, мы сначала займемся гепидами, они занимают те земли, что должны быть нашими. Меня донимает король лангобардов, он хочет идти на них вместе с нами.

— А потом, мой хан? — преданно посмотрел Артак в глаза повелителя. — Что будет, когда мы победим?

— А потом мы прогоним отсюда лангобардов, — непонимающе посмотрел на него каган. Ему казалось, что это очевидная вещь.

— Куда же мы их прогоним? — удивился воин.

— Мы заставим их уйти в Италию, а на их землях станем пасти своих коней. Там отличные пастбища, я уже был там.

— Когда в поход? — возбужденно спросил Артак. — Пойдем весной, по свежей траве?

— Нам нужно много коней и много новых воинов. Те бабы, что ты привел, родят нам крепких сыновей. И бабы славян тоже, мы разбавим их дурную кровь своей. Нас пока слишком мало, Артак. Нужно время, чтобы подросла молодежь. Не гони коня слишком быстро, ты запалишь его. Спешит глупый. Мудрый правитель умеет ждать, и нападает лишь тогда, когда уверен в своей победе.

— Но тогда…., — Артак даже задохнулся от перспектив, что маячили впереди.

— А тогда, племянник, когда мы займем новые пастбища, и посадим на коней тысячи новых воинов, тут не будет никого сильнее нас. Лангобарды уйдут за горы и никогда сюда не вернутся, ведь там благодатные земли. Гепидов мы уничтожим, а франки за своими лесами нам мешать не станут. Мы покажем им нашу силу. И вот тогда мы повернем своих коней на Империю.

— И мы возьмем Константинополь! — воскликнул Артак.

— Возьмем! — кивнул Баян. — И мы будем прославлены в веках, и сам бог Тенгри примет нас после смерти как великих воинов. На наших могилах насыплют курганы высотой до неба, и о нас будут петь песни еще долгие века.

— Ты самый великий из всех каганов, дядя, — склонился в поклоне Артак.

— Садись по правую руку от меня, Артак, сейчас принесут почетное блюдо в твою честь. И я велю позвать танцовщиц.

— Танцовщиц? — изумился Артак. — Откуда у нас взялись танцовщицы?

— Мне недавно прислали в подарок купцы из Империи. Они хотят с нами торговать.

— Что же им нужно? — заинтересовался воин.

— Им нужны рабы, много сильных рабов, — с довольным видом сказал каган. Их большие лодки, на которых они плавают по морю, двигаются большими веслами. Гребцы дохнут, как мухи, от непосильной работы. Окрестные племена многолюдны, а это значит, что у нас всегда будет золото.

В шатер забежала стайка персидских танцовщиц, которые начали крутить бедрами под ритмичные удары маленьких барабанов. Ритм все ускорялся, как ускорялось вращение бедрами, приводящее неизбалованных зрелищами воинов — аваров в дикий восторг. Гибкие тела извивались, освещаемые пляшущими языками пламени, что горел в центре ханского шатра. Гости, сидевшие за расстеленной кошмой, уставленной мясом, лепешками и зеленью, заворожённо смотрели на полуголые женские тела, и даже бросили есть. Они пожирали глазами девушек, укрытых тонкими тканями, которые не скрывали почти ничего. Каган задумчиво разглядывал свое имущество. Он никак не мог выбрать, кто же из них согреет его ночью.

* * *

— Вот дерьмо! — Хильперик хмуро смотрел на армию брата, которая выстроилась перед ним. Фредегонда оказалась права. Сигиберт победил, и притащил с собой все войско, включая германцев из-за Рейна. Воинов Хильперика было вдвое меньше, а это плохой расклад для пешей битвы. Король не был трусом, поэтому он еще раз подтянул пояс, проверил завязки на голенях и надел шлем. Чему быть, того не миновать. Он не баба, плакать и жалеть себя не станет, чем бы все не закончилось. В центр он поставил королевскую дружину, лучших воинов своей земли. Здоровяки с длинными вислыми усами, и выбритыми полукругом затылками, собрали волосы в косы или в хвост на макушке. Из первых рядов уже вышел Хрольф, который начал привычный ритуал. Нужно было, как следует, разозлить воинов.

— Эй, вы! — заорал громила. — Коровы беременные, вы своих телят сюда притащили?

Немудреная шутка вызвала смех в рядах бойцов. С другой стороны стали показывать известные жесты от локтя, а кое-кто водил ребром ладони по горлу.

— Да, вот таким концом, как ты сейчас показал, я твою жену имел! — надрывался Хрольф, тыча пальцем в самого здорового. — Она была очень довольна! Ты же сам не можешь!

— Я тебе кишки выпущу! — заорал франк из войска Сигиберта. Он принял слова Хрольфа на свой счет.

— Чем ты выпустишь? — заорал воин. — У тебя меч меньше, чем нож у моей жены, которым она репу строгает. У тебя, наверное, не только меч, конец тоже маленький!

Теперь надрывались от смеха воины с обеих сторон. Багровый от гнева громила снял пояс с мечом и вышел с двуручной секирой великанских размеров. Такой в плотном строю тяжело махать, а тут раздолье полное. Он встал напротив, сплюнул и перехватил топор поудобнее.

— Ну, иди сюда, птенчик, я сейчас посмотрю, какого цвета у тебя кишки!

— Наваляй ему, Хрольф! — орали воины Хильперика.

— Руди! Прикончи его! — орали с другой стороны.

Хрольф вышел с мечом и щитом, и встал напротив воина Сигиберта, оценивая его взглядом. Оба короля сидели на конях, окруженные знатнейшими воинами, и напряженно смотрели на начинающийся бой. Ведь боги выскажут свою волю еще до начала битвы.

Руди начал вращать секирой, выписывая затейливые петли так, что подойти к нему Хрольф никак не мог. Он ждал. Опытный воин берег силы для решающего удара. Хрольф был высок и плечист, но враг был выше на полголовы и существенно тяжелее его. Выход был только один, измотать и ранить. После этого боец начнет истекать кровью, и он его прикончит. Но Руди был непрост, и вот край шита падает на землю, отсеченный секирой. Воин Хильперика уходил от ударов, каждый из которых стал бы для него