— Как вы сами оцениваете марш вашего сводного подразделения, поручик? — Голос первого человека в армии Польши буквально сочился теплотой.

— На три балла из пяти возможных, пан маршал! — Не задумываясь, отвечаю я, и, прежде, чем кто-то успевает мне задать какой-то вопрос, объясняю:

— Во время выдвижения к месту сосредоточения произошло несколько поломок техники, произошедших из-за неопытности обслуживающего и эксплуатирующего эту самую технику персонала. Несмотря на это, насколько мне известно, обнаружения противником удалось избежать…

Дождавшись кивка майора-наблюдателя из армии «Познань», я продолжил:

— Следовательно, задача была выполнена. В боевых условиях, вероятно, повреждённую технику пришлось бы бросить. Из-за этого, сам бы поставил оценку в три балла!

Первым засмеялся маршал Рыдз-Смиглы, следом за ним начал смеяться генерал Кутшеба, потом подхватили и остальные офицеры.

— Насмешил, поручик! — Через несколько минут сказал маршал. — Впервые вижу, чтобы офицер сам себе занижал оценки при проверках! Нет, вы видели? А в целом, это даже похвально. Этот молодой офицер честно указал на недочёты. Это нужно ценить!

Тут уж слово взял генерал Кутшеба:

— Других и не держим, пан маршал!

— Ладно, посмеялись, и хватит! — Радостное выражение с лица у Рыдз-Смиглы исчезло и на его месте появилось задумчивость. — Раз уж подразделение вёл капитан Галецкий, считаю, что он и должен руководить сводной группой во время этих учений. Поручик Домбровский же будет комментировать действия капитана и отвечать на возникающие вопросы. Все согласны?

Пожелавших высказаться против маршала, конечно же, не появилось.

Обсудив незначительные детали, и ответив на несколько вопросов, меня выпроводили из штабной палатки и отправили на наблюдательный пункт, откуда будет вестись наблюдение за происходящими действиями.

Что сказать? Подготовились паны офицеры неплохо, для наблюдения предполагалось использовать несколько стереотруб, мощные морские бинокли. Если, вдруг, кто-то из вышестоящего начальства, вдруг, устанет наблюдать за «войнушкой», он может отойти на несколько метров назад и окажется у настоящего шведского стола, заставленного различными закусками. Тут же, неподалёку, в белом переднике обнаружился немолодой усатый сержант, который дежурил возле небольшого мини бара, устроенного в теньке — подальше от жаркого июньского солнца.

Все сигналы предполагалось передавать по телефону, хотя на всякий случай, в нескольких метрах от наблюдательного пункта стоял и радио грузовик на базе новенького «Польского-Фиата».

Ещё через полчаса, когда к «представлению» всё было готово, а начальство пришло к выводу, что можно начинать, ко мне подбежал уже знакомый поручик из свиты маршала и коротко проинформировал:

— Три минуты до начала. Проверьте всё.

Мысленно поблагодарив, я направился к грузовику с радиостанцией. В будке сидела симпатичная молоденькая девушка с погонами капрала. Я даже мысленно заулыбался — уж очень этой блондинке шла военная форма. Ну а как иначе? Ведь связистка оказалась как две капли воды похожа на актрису из польского телесериала «4 танкиста и собака». Ну ту, на которой Янек потом женился. Помните, как её? Ну Марусей «Огонёк» ещё звали! А, вспомнил! Пола Ракса актрису звали!

Засмотревшись на девушку, я слегка подвис, чем явно вызвал у молоденькой радио телеграфистки смущение, о чём говорили едва заметные ямочки на щёчках.

— Пан Домбровский, начинайте! — Окликнул меня всё тот же поручик.

Я дёрнул плечами, повернул голову через левое плечо, и увидел столпившихся на наблюдательном пункте офицеров и генералов с маршалом.

Проверять что-либо времени у меня уже точно не оставалось, поэтому у меня только и вышло, что развернуться через левое плечо, сделать два шага в сторону, достать из чехла на ремне сигнальный пистолет, зарядить его зелёной ракетой, и, выстрелить в небо, надеясь, что капитан Галецкий всё сделает правильно.

Как заводятся два десятка двигателей, я услышал одним из первых, о чём тут же и доложил, буквально подскочив к маршалу Рыдз-Смиглы:

— Пан маршал! Вверенное мне подразделение завело двигатели и сейчас выдвинется на исходные позиции. Прошу обратить внимание налево, на опушку леса!

Приложив к глазам протянутый мне одним из офицеров свиты маршала мощный морской бинокль, я продолжил комментировать:

— Сейчас на опушку выйдет разведка с целью установить месторасположение огневых точек противника!

Стоило мне только озвучить свою мысль, как в хорошую оптику я различил шевеление кустов и обнаружил двоих солдат с карабинами, аккуратно нырнувших в траву возле обширных кустов.

— Сейчас старший разведгруппы осмотрит в бинокль передний край противника!

И вправду, чуть приподнявшись из-за размашистого куста, я заметил сержанта, который приложил к глазам полевой бинокль. Казалось, в мощную морскую оптику мне удалось разглядеть нашивки на его погонах.

— После вскрытия позиций противотанковой артиллерии противника, она будет уничтожена. Для этого бы хорошо подошли миномёты системы Брандта, но на вооружении сводной группы их нет. Поэтому, уничтожать противотанковые орудия придётся полевой артиллерией калибра в три дюйма!

Будто бы в подтверждение моих слов, в свою оптику, все наблюдатели замечают буквально облепивших 75-мм орудия французского образца артиллеристов и пехотинцев, помогающих расчётам побыстрее вытащить их пушки на огневые позиции. Вот чуть в стороне с флажком встал подпоручик — командир огневого взвода. Возле каждого из орудий, подняв к глазам бинокли, встали командиры расчётов.

Каждый из присутствующих представлял, какие команды сейчас отдаёт артиллерийский офицер.

В бинокли и стереотрубы было хорошо видно, как артиллеристы возятся со своими орудиями. Пехотинцы же, которые помогли «богам войны» вытащить пушки на огневые позиции, тут же разбились на подразделения и заняли укрытия.

Выстрел, хотя все и ждали его, раздался неожиданно. И, как это часто бывает, случился недолёт.

Буквально секунд через двадцать после первого выстрела, раздаётся ещё один, но уже с внесёнными поправками. Куст разрыва встаёт перед одним из макетов, изображающим артиллерийское орудие вероятного противника.

Тут же раздаётся выстрел первого орудия огневого взвода, которое уже успели перезарядить. Куст разрыва появляется среди макетов, изображающих артиллерийскую батарею.

Каждое из орудий делает ещё по пять выстрелов, после чего позиции, некогда бывшие макетом противотанковой батареи, были полностью разрушены, а мишени, выставленные в роли расчётов противотанковых орудий, оказались изрешечены осколками.

— Прямо сейчас вы можете наблюдать, как танки отдельной танковой роты армии «Познань» выдвигаются в атаку! — Заметив, как одна из машин подминает под себя небольшой кустик, сообщаю я. — Как вы можете видеть, на броне каждого из танков находится по шесть-восемь солдат-пехотинцев, что позволит штурмовым группам «на броне» преодолеть колючую проволоку, установленную противником, и оказаться перед траншеями.

Как и было запланировано, на корме танков, специально назначенные пехотинцы активировали дымовые шашки, и, вскоре, дым скрыл поле, по которому перебежками вперёд продвигались оставшиеся пехотинцы, а также артиллеристы, катившие свои орудия вперёд на руках.

Первые танки