Во рту почти мгновенно пересыхает. Ничто. Ничто не сможет отвлечь отца от моих поисков. Ни проблемы с бизнесом, ни даже тюрьма. Только вот… Тарас понятия не имеет, что я — дочь Тагаева, а не любовница.

— Пока рано об этом думать. Посмотрим позже, — добавляет Тар.

— У тебя кто-то есть?

— Неожиданно…

Тарас едва слышно смеется. Его гортанный смех выбивает меня из колеи. Кожа неожиданно покрывается мурашками, а во рту скапливается слюна, которую я тут же сглатываю.

— Простой вопрос.

— Я развожусь с женой.

— В смысле совсем или… еще не решил.

— В смысле заявление подано, судебный процесс идет, кольцо снято.

— Вот как… и почему?

— Почему люди разводятся? — я не могу видеть, но мне почему-то кажется, что он пожимает плечами. — Мы просто разлюбили друг друга.

— Одновременно?

— Я разлюбил, — как-то невесело сообщает он. — Не уверен, что меня любили в принципе.

— Вот как…

Я не удивлена, потому что уверена, что мои родители давно не любят друг друга. Я помню их отношения другими. Помню, как мама улыбалась, когда я была маленькой. Помню, как светилось счастьем ее лицо, когда они собирались в путешествие. В какой-то момент все изменилось. Резко. Я все чаще стала видеть маму плачущей, а отец все реже стал приходить домой. В силу возраста я не понимала, что происходит, но конечно же переживала. Тогда я думала, что родители разведутся, а сейчас понимаю, что они никогда бы этого не сделали. Работа отца не предполагала развод.

— И что теперь? — спрашиваю с воодушевлением. — В смысле, у тебя кто-то есть?

— Нет.

— Одинокий разведенный мужчина, — выдыхаю в темноту.

— С огнем играешь, — его дыхание неожиданно щекочет мои губы.

Я облизываюсь и почему-то тянусь вперед. Ближе к мужчине, запах которого сводит меня с ума.

Глава 14

Изабелла

Я не сильна в умении скрывать свои чувства. Даже Ида говорит, что у меня все всегда написано на лице. Сейчас мы оба находимся в полутьме. Тар наверняка не видит моего лица, что только подстегивает меня к дальнейшим действиям. Я тянусь к нему. Ближе, еще ближе. Уже не из-за выпитого вина.

Меня захлестывает волнением. Второй раз за всю свою жизнь и за сегодняшний день я нахожусь так близко к мужчине. Щеки наверняка горят от волнения, во рту пересыхает, но я упрямо продолжаю. Сейчас, когда я нахожусь далеко от контроля отца и Костика, мне хочется пойти в отрыв. Хочется почувствовать, каково это — быть той, кто может ответить на внимание мужчины. Сейчас меня некому останавливать.

Кроме самого Тараса.

Я вовсе не уверена, что он сейчас чувствует все то же самое, что у него так же, как и у меня, горит все тело. Что вместо крови у него по венам течет раскаленная магма. И что он тоже думает о поцелуе. Скорее всего, нет. Он просто лежит, не понимая, почему вдруг я решила к нему прикоснуться. Почему моя рука вдруг приходит в движение и ласкает его предплечье. Я делаю это намеренно. Почти невесомо провожу ладонью по изгибу локтя, исследую надутые мышцы его рук.

Он напрягается. Я отчетливо ощущаю, как под подушечками надуваются мышцы и прослеживаются вены. Я к нему прикасаюсь. И он меня не отталкивает. Не пытается встать с кровати или, что было бы логичнее, спихнуть меня.

Единственная его реакция — шумный выдох и явно напряженное тело. Крепкое, большое, горячее. Он весь раскаленный. К нему хочется прижаться всем телом, согреться. В комнате слишком холодно, невыносимо, а от него исходит жар. Он словно им пропитан.

— И что ты делаешь?

Его голос в повисшей оглушающей тишине звучит неожиданно, а слова смущают. Если до этого мои щеки еще не покраснели, то сейчас точно стали пунцовыми. Хорошо, что в комнате темно, и он меня не видит, иначе бы прекратил мои жалкие попытки соблазнения со смехом.

— А на что похоже?

Я хотела сказать что соблазняю его, но… не уверена, что это так. Я никогда и никого не соблазняла. В фильмах, конечно, видела, как это делают актрисы, но так ли это происходит в реальной жизни? Так ли нужно вести себя со взрослым мужчиной? Господи, конечно нет! Наверняка стоит вести себя иначе. Более… открыто, смело, нагло.

— Если продолжишь — не обещаю сдерживаться.

Наверное стоит остановиться. Замереть, прекратить его трогать и отстраниться. Отодвинуться подальше, но я почему-то приближаюсь. Как я уже говорила, здесь нет надзирателей, нет никого, кто меня бы остановил. И это подкупает. Я становлюсь неосторожной, раскованной. Мне хочется больше, чем то, что я уже получила.

По большому счету — ничего.

Тарас только меня обнимал. Тяжело дышал прямо мне в губы и трогал. Ласкал мое тело своими крепкими руками.

Сейчас я жажду поцелуй. Первый, настоящий, глубокий. Меня целовали лишь раз и тогда это стало для меня неожиданностью. Да и как целовали. Так… чужие губы коснулись моих. Большего Воронов себе не позволил, а у меня не было желания продолжать. Я вообще тогда ничего не поняла. Ни его внимания, ни неожиданного поцелуя. Мы не встречались, почти не общались. Он сделал это во время поздравления с днем рождения.

Почему-то я уверена, что поцелуй Тараса будет другим. Глубоким, влажным, длительным, напористым. Подобный тем, что я видела в сериалах.

— Лиза…

Его слегка охрипший голос вызывает во мне бурную реакцию. Все тело покрывается мурашками, сердцебиение учащается, а внизу живота слегка ноет.

Остановись!

Последняя мысль перед тем, как я тянусь к нему. Еще ближе, еще плотнее, забывая о дистанции, забывая о том, что мы мало знакомы.

— Зачем? — спрашивает тем же охрипшим голосом. — Зачем тебе это?

— Хочу, — отвечаю незамедлительно.

Я не способна сейчас серьезно мыслить, а потому говорю то, что приходит в голову совершенно не задумываясь, как это звучит.

— Ты мне нравишься. Тянет… к тебе, — нелепые аргументы слетают с губ один за одним.

Я говорю что-то еще, Тарас, видимо, улыбается, а затем спрашивает, как мне кажется, совершенно серьезно:

— Ты всегда ведешь себя так с понравившимися мужчинами?

— Впервые, — признаюсь.

Не знаю, что он думает. Верит ли мне? Конечно, не верит!

Он считает меня любовницей. Женщиной, которая осознанно делила постель с чужим мужчиной. Как можно поверить в то, что я ему сказала?

Что я делаю?

Очередная трезвая мысль. Зачем тянусь к нему, жду поцелуя, жду большего. Если он узнает, если догадается, если все откроется…

Его губы накрывают мой рот. Совершенно неожиданно, мягко, едва ощутимо, словно пробуя.