— Да с ней рядом, главзлодей её победи, я себя чувствую какой-то... бесполезной глупой невзрачной малолеткой! — в сердцах треснула кулаком по столу как-то даже упивающаяся самобичеваниями Котова, отчего её бюст колыхнулся баллов так на 5, выражаясь терминологией ещё более поскучневшей от такого Прекрасовой. — Ну ты погляди, что творит! Это что ещё за тайдзицю... тайцидзю... тайцзицюань, короче, а? Ушу, блин, кунг-фу, на, панкратион, йоп...

— Ничего из этого, — прервала разошедшуюся блондинку Прекрасова, пусть и не в совершенстве, но владевшая всем перечисленным(рука-лицо), когда, сузив глаза, с подозрением наблюдала за тем комплексом упражнений, который очень лихо сейчас неподалеку исполняла необычайно подвижная и гибкая жаркая училка, внезапно, с садовыми вилами, видимо, вместо боевого трезубца.

— Всем привет, — вдруг раздалось от стены дома, где, когда все обернулись, обнаружился несколько несвежий Силин да ещё и с двумя какими-то драными мешками под мышками, из прорех которых торчали то ли чьи-то мощи, то ли фрагменты пушнины, правда, изрядно замызганной и давно свалявшейся.

— С охоты? — пока все замерли с открытыми ртами, непроизвольно выдала вот уж точно блондинка Котова, припомнив, как пьяный папа однажды приволок домой несколько собственноручно подстреленных, из пулемета как минимум, лисьих шкур, которые так и не удосужился в итоге обработать, пусть и загоревшись тогда идеей хэндмейда, так что их, жутко вонючие уже, пришлось потом выбрасывать, облачившись чуть ли не в костюм химзашиты. И вот то, что сейчас приволок Силин — выглядело если не хуже, то уж точно не лучше.

— Почти, — ответил внезапный гость, аккуратно уложивший свою странную ношу на газончик, прежде чем, недолго поколдовав над добычей, довольно быстро вернуть ей не то что некоторые недостающие части, но и повысить общую упитанность с даже пушистостью в отдельных местах. — Я сейчас.

После этого странный одноклассник, отсутствовавший несколько дней, подхватил даже с виду потяжелевший груз и вместе с ним, так и не приходящим в сознание, снова под мышками взял да как-то прям боднул головой стену, ну и исчез. Буквально. Чтобы спустя совсем скоро появиться, волоча на себе тушу ещё какой-то... дичи. Но уже, судя по всему, частично обработанной, ибо без лап и хвоста.

— Ещё пять сек, — без затей скинув наземь свою неприглядную ношу, и прежде чем повторить трюк с исчезновением, заверил добытчик всё ещё зависших зрителей своего представления.

— Э-э-э... — попыталась на этот раз что-то сказать Котова по поводу нового охотничьего трофея, но, видимо, ещё не отошла от прошлого, пусть и унесенного уже, но, помимо острого запаха, оставившего после себя и воспоминание о торчащих из мешков чьих-то босых грязных пяток с одной стороны, и меховых ушей прямиком из слипшихся косм — с другой.

— Вот и мы, — снова возник у стены Силин, на этот раз в обнимку со своей мамой, почему-то в дурацкой одежде, но до зубов вооруженной.

— Видимо, сафари удалось, — наконец осилила несколько не то, что хотела сказать, Котова.

— Здравствуйте, девочки! Как вы тут? — поздоровалась Силина старшая со знакомыми ей одноклассницами сына, наконец отмершими и отложившими так и не донесенные до рта дольки «арбуза». А затем приступила к знакомству с новым для неё лицом. — Здравствуй, милая девочка, меня зовут Софья Самуиловна, я — мама Славы. А как твоё имя?

А дальше начался форменный гвалт и шум, не будь Силин занят тушей «котозавра», то наверняка расслышал бы, что и с расспросами да обменом последними новостями. Разумеется, всё — согласно ранее оговоренной легенде, дабы не допускать ненужной утечки информации. Всё же новый мир — это то, ради чего владетели пошли аж на ритуал Исход, а тут: и мудрить ничего не надо. Вот он, бери — не хочу.

Белоухую У́нку и Рыжеухую Ру́ку, к слову, Вячеслав потащил на Землю по настоянию матери, так как всё же пообещал ей поставить спасительниц на ноги. А здесь это можно было осуществить на халяву. То есть применяя кольцо Исцеление без траты собственной маны, не так шустро всё же восстанавливающейся, а за счет княжества и при расходовании минимального, если постараться, количества из числа доступных в день активаций способности. Однако оставлять ушастых здесь — в планах юноши не числилось, потому полностью здоровые, но спящие они были тут же возвращены.

И да, Унка с Рукой, как зовутся «лисички-сестрички», вовсе никакие не «песец» и «лисица», с кем соотнес их Землянин, исходя из собственных ассоциаций. Они — именно что уроженки племени Белоухих и Рыжеухих, соответственно. И, как верно предположил Силин, обе эти потрепанные жизнью, но отчаянные девицы, да и множество других в том поселке — беженцы из разоренных «котозавром» и его кочующей семейкой земель.

У разных племен эти кровожадные твари, до встречи с Силиным вырезавшие мохнаухих целыми селениями, именуется по разному, но как правило в названии присутствуют слова «смерть» или «погибель». А «котозавр» — так и вовсе с эпитетом «великая», ибо эта напасть относительно недавно развилась до такой степени, что даже подчинила себе уже привычных и не столь методичных в выжирании всего встречного на пути кошаков-одиночек, а потому: редкость, причем аналогично великая.

Так вот, как несложно догадаться, помимо упомянутых, есть и другие племена. Местные земледельцы, например — это Буроухие. Хотя такие достаточно разных видов встречаются и, исходя из физических кондиций, могут являться и скотоводами, и ремесленниками, бывая порой весьма могучими и коренастыми, а не мелкими и суетливыми. Те самые «силовики» — это прибившиеся к поселку Буроухих и охотно принятые коротышками охотники из Сероухих. Хотя эти не всегда оседлы и довольно часто соседствуют с прочими, чему доказательством те две «волчицы», которых еще при жизни и до начала всего привечал Маслов. Ну и разные другие племена ещё имеются, на некоторых представителей которых Силин имел возможность вдоволь насмотреться, пока с помощью Круа врачевал в сарае, как до схватки с теми, кто нагрузил его этой работой, так и после, припомнив, что не закончил, ну и поспешил продолжить, временно отложив общение с поселковыми.

Ну а известны все эти подробности с названиями — стали из наконец состоявшейся, по окончании лечения, беседы с местными. Которые, когда поняли, что только что произошло, устроили чуть ли не поклонение невиданному герою, мало того что сумевшему одолеть непобедимое зло, так и спасшему ещё