Улыбаясь от удовольствия, Уоррен погонял мотор, и тронулся. С ворчанием «КрАЗ» покинул гулкий гараж, пропахший соляркой, и выехал за ворота автобазы.

Еще немного… Пара поворотов — и трасса.

Тягач поднял обороты, и разогнался. Красный капот с места водителя казался носом корабля, гонящего асфальтовые волны.

Алекс, не глядя, щелкнул клавишей магнитолы, и бойкие детские голоса зазвенели в кабине:

Взлетая выше ели, не ве-едая преград,

Крыла-атые качели летят, летят, летя-ят…

Тот же день, позже

Ново-Щелково, берег озера

Мои «грации» умотали на «Мосфильм», прихватив с собою Настю и Марину-Сильву. Сестричка чмокнула меня мимоходом, а «малышка из Рио» целовалась до того самозабвенно, что я даже забеспокоился. Зря. Просто Марине-Сильве не с кем было оставить Наталишку…

«О, Мигел! — страстно выдохнула она, юркнув в Ритин „москвичонок“, и посоветовала, умильно улыбаясь: — А вы сходите на озеро! Погода такая хорошая… Пока-пока!»

И мы дружно помахали красоткам вслед — я, Наталишка и моя младшенькая…

* * *

— В Крыму было так классно, папочка! — оживленно повествовала Лея, помогая себе руками. — Настоящая киностудия! А какие там декорации… О-о! Я сидела в кресле… в самой настоящей пилотской кабине «Темного пламени»! И два передних обзорных экрана, а вот так, на вертикальной перегородке между ними, как бы в вершине дуги пультов — четыре огромных круглых шкалы! Та-ак здорово! А у тети Насти были пробы… Она стояла, такая красивая-красивая, вся обтянутая пластиком, будто статуя, и грудь такая больша-ая! Высокая! Как у мамы, даже больше!

К озеру мы шагали дворами, не выходя на жаркий проспект. Лея шла впереди, постоянно оборачиваясь и жестикулируя, а я, ведя за руку прелестную внучку, любовался дочерью.

Она здорово вымахала за лето, скоро Талию догонит. Девичьим округлым бедрам было еще далеко до амфорной крутизны, как у мамы, да и длинные ножки, хоть и ровные, худоваты, зато груди под маечкой догнали и перегнали третий размер.

— Помнишь, как ты волновалась, что у тебя не вырастут? — лукаво улыбнулся я.

— Ага! — жизнерадостно согласилась Лея, наклоняя голову и скашивая глаза, а затем шагнула ко мне. Прижалась, обнимая за руку, вздохнула: — Папочка, всё так хорошо…

Наталишка звонко рассмеялась, блестя глазенками, и тоже обняла меня, где смогла — за ногу. Шагать стало трудно, но не пенять же за любовь!

Словно учуяв, что я думаю о ней, девочка подняла взгляд.

«И впрямь, как темные вишни…» — мелькнуло в голове.

Наталья Васильевна росла весьма ревнивой особой — кроме «трех граций» и Марины-Сильвы никого ко мне не подпускала, даже Настю. А вот для Леи делала исключение.

Впрочем, девушка и сама привязалась к Наталишке, убеждая меня, что та очень умная, просто у нее слов мало в запасе, вот и не может выразить свои мысли.

— И озеро у нас замечательное! — воскликнула Лея, вскидывая руки. — Мы в Черном море купались — и Рита, и Инна, и тетя Настя! А Маруата, вообще, как рыбка! Она, там, в Океании, за жумчугом ныряла…

Я смешливо фыркнул. Моя младшенькая пошла по стопам старшенькой — Риту с Инной звала по имени, будто не замечая разделяющих лет, а вот Настя у нее — тетя! Наверное, оттого, что видела ее редко. Как и Юлиус…

Мне чуточку взгрустнулось. Я знаю, что Юлька очень скучает и по мне, и по маме, но и с Антоном у них всё наладилось… В последний свой приезд Юлиус нашептала мне на ушко — мне одному! — что уже подумывает об «Антоновиче». Ну, или об «Антоновне». А «папусечка» весь день ходил, очень гордый оказанным доверием…

Сощурившись, я осмотрелся. Изогнутый стеклянный фасад ОНЦ словно собирал солнечное тепло в фокусе — на пляже. Поодаль белел фальш-ИВК, в его широкую «подворотню», уравновешенную рядом колонн, как раз въезжал темно-красный тягач с контейнером на трале. Белым по синему: «Совтрансавто»…

— Искупнись, — сказал я Лее, — вода теплая, как в Ялте!

— Не-е… — огорченно вздохнула девушка. — Я купальник забыла! А мы ж тут не одни… Жалко, что озеро быстро остывает. Уже сейчас холодновато как-то…

— Подожди лет семь, — расплылся я. — Видишь экскаватор? Во-он, на том берегу?

— Ага! — пригляделась Лея.

— Там, году к десятому, выстроят мини-АЭС мощностью пятьсот мегаватт, с реактором БРЕСТ-500, а для охлаждения внешнего контура подведут воду из озера. И тогда здесь круглый год будет теплая вода, а купальный сезон — с апреля по октябрь!

— Здорово! — впечатлилась Лея.

Посмеиваясь, я уселся на лавочку, и Наталишка мигом залезла на мои колени.

— Привет, шеф! — крикнул мне Киврин, щеголяя в плавках и черных очках.

Его Наталья, придерживая одной рукой шляпу, вскинула другую, приветствуя. Я ответил, а Наталишка, добросовестно помогая мне, замахала обеими ручонками сразу.

Ойкая и ловя равновесие, в воду вошла Лиза Векшина.

— Ви-ить! — провопила Ядзя, зайдя по пояс. — Вода такая теплючая!

— Хорошо, Мигел, правда? — залучилась Наталишка.

— Правда! — согласился я.

Там же, позже

Алекс Уоррен направил «КрАЗ» между газонов к служебному входу, на край внутреннего дворика, и заглушил мотор. Никто его тут не ждал, да и то сказать — у всех законный выходной. Охраны, и той не видать…

Тревоги, залегшие в голове до поры, леденили снова, и тут вдруг запиликал навигатор ГЛОНАСС, получив сигнал со спутника. Алекс нервно глянул на экранчик — и холодный пот протек по спине.

«Объект зафиксирован», — горели буквочки. Горели зловеще-багровым светом.

«Да нет, что за ерунда! — замельтешили мысли. — С чего бы вдруг? Я агент, а не камикадзе!»

Однако невозможное, немыслимое отлично складывалось в паззл, как всякая верная версия. Просто в Лондоне решили — раз артефакты из Зоны Посещения нельзя украсть, как заморские сокровища в Британском музее, награбленные по всему миру, то пусть и русские их лишатся!

Хватило доли секунды, чтобы все эти думки промелькнули в голове, а Уоррен уже выскакивал из кабины, и мчался, до боли в связках напрягая ноги.

«Наверное, я смешно выгляжу со стороны… — прыгало в сознании. — Пусть… Если чуйка подвела меня, я вернусь… А если нет⁈ Лучше быть живым шутом, нежели мертвым королем…»

Алекс успел добежать до проезда. Порскнул мимо мощных квадратных колонн, и тут в спину ударил сокрушительный гром. Тугая волна раскаленного воздуха вынесла его, вращая в воздухе, как кленовое семечко.

Контейнера больше не