– Да, прости, только сейчас увидел, как сильно опоздал. Срочные были дела, неожиданные. Ну, здравствуй, Маша! – Он шагнул ко мне и решительно обнял меня. – Ты похожа на Валю… И на меня… Пожалуй, на меня больше. На фотографиях этого так не видно.

Я с сомнением посмотрела на мужчину. Даже в мыслях язык не поворачивается назвать его отцом. Зря я это всё затеяла. Чужой человек. Зачем я ему написала? Зачем я его нашла? Зачем приехала сюда? Я попыталась обойти его и пойти к выходу.

– Ты что? – удивился он и перегородил мне путь. – Подожди. Что такое? Ты обиделась, что я так сильно опоздал? Ну, прости, Машенька!.. Садись, перекусим. Я решил сначала с тобой сам пообщаться, а потом уже звать тебя в гости. Надеюсь, ты придешь к нам, познакомишься с… – он слегка запнулся, – с моей семьей, с твоим братом.

– Не знаю, – честно ответила я. Потому что я ничего не знала, вообще ничего – ни о нем, ни о себе, ни о своей маме, которая знает всё.

Накануне перед моим отъездом мама вдруг зашла ко мне в комнату. Я уже легла спать, только что выключила свет. Мама села на кровать, погладила меня в темноте по щеке и сказала:

– Я хочу рассказать тебе, как всё было, чтобы никто другой тебе не рассказал того, что должна рассказать я.

– Хорошо, – ответила я.

– Вот, – сказала мама. – Да. – Она глубоко вздохнула. – Очень трудно разрушать свой собственный прекрасный образ. Да. Ладно. Спи. – Мама поцеловала меня в лоб, поправила одеяло и вышла.

– Мам!.. – позвала я, не слишком надеясь, что мама вернется.

– Я не хочу, чтобы ты с ним встречалась, – сказала мама из-за двери, помолчала и снова заглянула в комнату, не заходя. – Зачем он тебе? Всё и так хорошо. А кто был прав, кто виноват… Ну я виновата. И что теперь? Или не виновата. Я всегда больше всего боялась, что начнется вот эта муть – что было, как было, кто виноват…Уйдите вы, наконец! – Мама отогнала Рыжика с Антипом, которые пришли и тоже сели рядом с дверью.

– Мам… – Я быстро встала с кровати и подошла к маме.

Мои мохнатые друзья восприняли это как сигнал, и тут же оба рванули занимать нагретое место на моей кровати. Мне было не до них, я хотела, чтобы мама сейчас не убежала от разговора и от меня. – Мама, мне всё равно, кто и в чем виноват – я же вообще ничего не знаю. Просто я хочу познакомиться с…

– Ну, говори, говори, – усмехнулась мама. – Со своим папой, да? А Вадик – кто? Уже не отец тебе?

– Отец.

Папа вышел из кухни и остановился на пороге моей комнаты, надевая вторые очки – одни у него уже были на лице.

– Фу ты! – сказал он. – Валюша, ты не видела мои очки?

– В руке у тебя! – почему-то очень сердито ответила мама.

– Нет, я не это хотел сказать… – Папа обнял нас обеих. – Вот давай я всё расскажу, а?

– Ты? – хмыкнула мама и слегка стукнула папу по плечу. – А что ты знаешь? Что? Рассказчик… Всё. Крайне тяжело с вами разговаривать! С обоими!

– Валюша… – Папа, естественно, поплелся за мамой в кухню, на ходу сдергивая обе пары очков и держа их в одной руке. Второй рукой папа делал мне жесты, которые должны были означать: «Успокойся! Всё хорошо! Не надо ничего сейчас выяснять!»

А мама так мне ничего и не сказала.

Сейчас я взглянула на своего биологического отца и повторила:

– Я не знаю, поеду ли я к вам.

– К тебе, – поправил меня он. – Давай ерундой не занимайся, на «вы» меня звать не надо. Как вышло, уже не исправишь, все были в чем-то неправы. Но ты молодец, что нашла меня. Ты голодная? Голодная.

Я попыталась возразить.

– Я вижу, голодная, – тепло улыбаясь, кивнул он.

– Здесь… гм… – Я решила всё же предупредить его, что ресторан дорогой, хотя он сам уже просматривал меню с совершенно невозмутимым лицом и на вид не был такой уж бедный, как я почему-то себе представляла. – Здесь дорого. Думаю, обедать здесь не будем.

На самом деле из-за разницы во времени я и не хотела есть. В Москве только девять часов утра. Мама с папой сидят за столом и смеются, обсуждая что-то свое, физическое. А что им еще обсуждать? То, что я улетела в Сибирь и сижу сейчас в ресторане с человеком, чья кровь во мне течет?

Как странно… От какой-то нереальности ситуации у меня даже стала кружиться голова и мне стало нехорошо. Я взглянула на запертое окно.

– Душно. Нельзя открыть?

– Можно, – улыбнулся мой… отец. А как мне его называть?

Он сделал какой-то неуловимый жест, и тут же около нашего стола оказался официант, тот самый, деликатно предупредивший меня, чтобы я особенно здесь ничего себе не набирала. Бывают, наверное, такие глупые девушки, которые сначала заказывают, а потом уже складывают числа… Пирожное, еще пирожное, чай, бокал вина – для красивой фотографии это необходимо – сейчас очень модно фотографировать все сквозь бокал красного вина… И чтобы было видно, что ты не дома сидишь на дырявом диване, и тем более не в общаге с большими тараканами по углам, которые норовят залезть в твою чашку с кофе и хрустнуть на зубах в самых неподходящих момент, когда ты отпиваешь глоточек и мурлычешь в камеру: «Кофе… из Гватемалы… я была там летом… да…», а в хорошем ресторане. А потом тебе приносят счет. Я знаю девочек, которые тратят почти всю стипендию, чтобы сделать такой снимок и поставить в сеть. Зачем? Чтобы люди думали, что они богатые и успешные. И родители у них богатые и успешные. Успели прибежать туда, где весело и ярко, где на большой мировой рулетке вращаются деньги, много денег…

Мои тоже успешные, тоже успели на свет, только маршрут у них другой был, они бежали в свою сторону. Там тоже светло, но по другой причине – там светит мировой разум, который, возможно, и есть первопричина всех вещей. Так говорят мои родители, которые выбрали такой вот путь, не ведущий к раздаче больших денег. И я ими очень горжусь. Потому что мои родители – редкие люди, они живут наукой, у них есть настоящий смысл в жизни. Поэтому они всегда бодры, в хорошем настроении, здоровы и дружны.

Официант открыл фрамугу, оглядываясь на нас с отцом. Интересно, со стороны понятно, что мы – дочь и отец? Из окна