Кора покачала головой – воспитание не позволяло расхаживать по чистому помещению в уличных сапожках. Она оставила на вешалке пальто с перчатками, а шарфик бросила сверху.

Сменить обувь на не по размеру большие и мягкие тапочки оказалось особенно приятно.

– У меня есть чай. С бергамотом. Желаете?

Кора согласилась, опустившись на диван вместе со своей сумочкой. Когда на низком столике стоял чай, а Джон устраивался рядом на стуле, Кора рассказала о встрече и договоренности с редактором. Сразу после Джон уныло сообщил, что ему отказали.

– Ничего, главное, что шанс есть. Этого уже достаточно. Но чтобы статья удалась, нам необходимо что-то новое, и еще, конечно, какая-нибудь концепция… Но сначала сосредоточимся на информации. Что у нас есть?

– Из нового – про яд. Я проверил, об этом никто не писал. Но… в полиции вряд ли оценят.

– Джон! Мы не разглашаем имен, мы лишь рассказываем о происходящем и указываем на опущенные детали.

Он с сомнением поджал губы, а Кора скрыла смущение за поднятой чашкой чая – она сама не заметила, как фамильярно к нему обратилась. Ну и ладно! Они ведь станут партнерами. По крайней мере, в деле о необычном убийце…

Убийца. Аконит.

Он не просто преступник. Его слава ширится с каждым упоминанием, его имя крепнет, обрастая легендами. А пока жива легенда, жить будет и он – Аконит. Кто сможет ему противостоять? Имена заурядных инспекторов и обыкновенных журналистов сотрутся, оставив лишь ужас каждому, кто заговорит о нем, об Аконите. Ему нужен равный соперник, скрытый завесой тайн.

Кора готова рискнуть, ведь такова цена хорошей истории. Пусть ее считают глупой, но она достигнет цели любыми средствами.

– Корнелия? – Джон кончиками пальцев коснулся ее плеча.

Она вздрогнула, поворачиваясь к нему.

– О чем задумалась?

– О концепции, – ухмыльнулась она. – Но лучше начать с информации, как я и говорила. Итак?

Когда чашки опустели, план их первой статьи был готов. Кора достала свои записи и, перейдя за стол, принялась за работу. Джон параллельно просматривал собранные им газеты, делал вырезки и подчеркивал важные детали.

В окно бил ливень, внутри было тепло, пахло чаем и шоколадными кексами. Периодически булькала закипающая вода, шелестела бумага.

На улицах стемнело, и Коре нехотя пришлось покинуть уютное пристанище Джона. Они вышли вместе, скрывающиеся от накрапывающего дождя под большим черным зонтом, и, как и в прошлый раз, расстались на перекрестке.

– Уверена, что не хочешь взять зонт? – прежде, чем отпустить ее, уточнил Джон.

– Тебе дальше идти, а я так, сумочкой прикроюсь и добегу.

Джон явно был недоволен, но спорить не стал.

– Завтра маменька ведет меня к модистке, поэтому, если что, я пришлю на твой адрес записку. Или ты мне… Только подпишись женским именем, Мэри Смит, например. Ладно?

– Договорились, – улыбнулся Джон. – Беги, пока дождь не разошелся.

Кора воспользовалась советом и поспешила домой. Но уже у ворот что-то заставило ее задержаться.

Кора оглянулась. Джон все еще стоял на перекрестке и одной рукой вытаскивал из кармана портсигар. Он зажал между губами сигарету и, заметив ее взгляд, дал знак поторопиться.

Улыбнувшись, Кора помахала ему на прощание и зашла во двор. Но на крыльце вновь остановилась. Одна часть улицы отчетливо виднелась, а другая, с парком и перекрестком, скрывалась за раскинувшимся деревом. Теперь Джон не мог увидеть свою напарницу, а может, и вовсе уже ушел. Вдали показалась какая-то фигура, и Кора сощурилась, разглядывая ее. Высокий человек в плаще и большой круглой шляпе, напоминающей те, что носят Жнецы[16], завернул в переулок. Поежившись, Кора скрылась в уютном тепле дома.

Следующий день она провела, равнодушно перебирая ткани и фасоны для весенних платьев. К счастью, к ним присоединилась и Белинда, которая подарила сестре пару перчаток в цвет алого шарфика. Вероятно, это было своего рода приглашение к примирению, и не принять его не представлялось возможным.

Походы по магазинам и променады со знакомыми так утомили, что Кора заснула раньше обычного. Впрочем, и проснулась она, едва Инти показалась на горизонте.

После завтрака Кора вернулась в комнату. Под включенной лампой она набросала продолжение статьи, начало которой оставила Джону для редактуры. Кора открыла блокнот и вклеила туда небольшой календарь, отметив даты убийств, которые недавно выписала.

Числа не совпадали. Первое, первое, десятое, восьмое, пятое и снова первое. Единица фигурировала чаще остальных, но ничего не объясняла. Да, она есть в четырех датах из шести, но должно быть что-то еще. И Мортимер Чейз уже знал что, ведь он не согласился с утверждением Уорда о том, что Аконит убивает из прихоти. Да и Максимилиан как-то быстро сменил тему, когда Кристофер начал объяснять… Так что им движет?

Кора уперла лоб в ладонь, поднимая челку и пристально всматриваясь в числа каждой из декад.

– Мисс, вы опять зрение портите? – в комнату вошла Эмма, грузно опуская чистое постельное белье на кресло.

– Ничего я не порчу, света вполне хватает, – буркнула Кора.

– Ну, конечно! Еще сезон таких посиделок, и вам понадобятся новенькие очки. Глаза и без того слабые, а вы делаете только хуже!

– Эмма, тебе нет и тридцати, а ты уже бухтишь, как стозимняя старуха.

– А это из-за вас, – отозвалась служанка, вытряхивая подушку из наволочки, – вы мне изо дня в день продыху не даете! Вот где вы позавчера были, а? А кому матушке вашей врать пришлось? Мне. И ни словечка от вас, где, что, с кем…

– По женихам бегаю, – усмехнулась Кора. Интересно, что бы Джон сказал на такое заявление? Рассмеялся или смутился бы? Или и то, и другое?

– Уж если б бегали, я бы в вашу сторону и не пикнула! А вы только по редакциям носитесь! Уж на приемах, поди, могли бы себе достойного жениха найти! Это, конечно, не балы дюка Баррета, но тоже неплохо. Эх, посмотреть бы когда-нибудь на мужа и детишек ваших…

– Сплюнь.

– Нет, ну правда! Неужто вы старой девой остаться хотите? И ладно бы у вас любовь какая была, безответная там или…

– Мой жених в могиле, – спокойно произнесла Кора, а затем медленно повернулась: – Ты сколько у нас работаешь, три зимы?

Эмма, застывшая с покрывалом в руках, нервно закивала.

– Знать должна, куда я иной раз выхожу в черном.

– Н-на кладбище…

– Вот к нему и езжу, – вздохнула Кора печально, снова утыкаясь в записи. Она почти не врала, да и Гил вряд ли был бы против того, что подруга использовала детскую влюбленность в качестве оправдания.

Хотя, может, если