– Есть вероятность, что Аконит – мужчина, возможно, ростом выше среднего.

– Возможно?

– Только один свидетель заметил человека, который показался ему подозрительным, но подробностей он не запомнил. Тот тип был у третьей жертвы, последней, отравленной Аконитом.

– Стоп! – Кора отставила чашку и провела языком над губой, стирая оставшуюся пенку. – Что вы хотите этим сказать? Разве яд применялся не во всех случаях?

– Нет. Только в первых трех, – Джон ловко покрутил на пальцах автоперо, пристально наблюдая за новой знакомой.

– Но почему?

– Полиции не ясно. А что вы знаете от свидетеля?

– Аконит хромает, курит, носит шляпу и шарф, – пробормотала Кора, вытаскивая блокнот из сумочки. – Одолжу ваше автоперо?

– Разумеется, – Смит тут же протянул его ей. – Что ж, описание внешности у нас весьма расплывчатое. Под него подойдет едва ли не каждый третий житель Трефа.

– Соглашусь, потому предлагаю поработать в другом направлении. Почему Аконита зовут так?

– Потому что он оставляет соцветия этого растения рядом с жертвами.

– И почему использует именно его?

– Ну, он травил ядом аконита первых жертв…

– Так, – Кора отрывисто вписала пункт «яд», – а еще? Вы не в курсе, что означает аконит?

– Я плох в языке цветов.

– Да простит меня матушка, но я тоже. Надо будет посмотреть в книге, – жирный восклицательный знак поселился на строчке рядом со словом «значение». – И еще, вероятно, растение ему о чем-то напоминает.

– Разумно, – кивнул Джон, упираясь в столешницу локтями и заглядывая в чужие записи.

Они посидели в кондитерской еще немного, однако никакого вывода, кроме необходимости обдумать все позже, не сделали. Чтобы Кора не опоздала домой, беседу пришлось закончить. Смит проводил ее до перекрестка, чтобы из окна никто не заметил компании дражайшей мисс Нортвуд. А все, до чего они договорились, – встретиться через два дня, чтобы начать работу над статьей.

Кора была рада обрести напарника, хоть и решила пока относиться к нему с осторожностью. Мало ли. Но жажда написать наконец что-то стоящее, доказать всем, что она способна на большее, стала лишь сильнее. Дрожь нетерпения не унималась до тех пор, пока Кора, освежившись в ванной, не села писать заметки.

– Вы бы не засиживались, мисс, – покачала головой Эмма, верная камеристка девушки.

Ее светлые волосы под чепчиком лежали идеально даже после целого дня работы. А рыжие локоны Коры обычно спутывались уже через пару сегмов. Теперь еще сырые, они свисали вниз, оставляя на сорочке мокрые пятна.

– Кушай пироженко. Клубничное, как ты любишь.

– Не подмасливайте меня!

– И в мыслях не было! Мистеру Спенсеру нравится фисташковое? Я и ему взяла.

– Вы отправитесь спать, как только я уйду! И ни мигом позже! – не уступала Эмма.

Пришлось идти на попятную. Помощь камеристки и дворецкого всегда пригодится, и злить их мелкими капризами было незачем.

Заснуть удалось не сразу, а утром Кора в нетерпении постукивала ногой по ножке стола, ожидая окончания завтрака. Одна мысль никак не давала ей покоя: пусть о работе они с Джоном как-то договорились, но вот о том, где статью печатать, они так и не решили.

Кора подумала, что стоило попытать удачу и уговорить мистера Гловера выпустить заметку об Аконите в его газетенке. «Интивэй» выходил ежедекадно, так что на сенсации он особенно не рассчитывал, но кто знает, вдруг столичные убийства смогли бы это изменить?

– Нет, – бросил мистер Гловер, стоило Коре только появиться близ его кабинета.

– Доброе утро, – обрадованно откликнулась она. – Обещаю, мое предложение вас заинтересует!

– Что бы ты ни сказала, мой ответ останется тем же. И где заметка про перчатки, Коралин?

– Корнелия. Она почти дописана, но…

– Так закончи ее, – прошипел мистер Гловер. Его долговязая фигура качнулась, узкая ладонь легла на дверную ручку. – И не делай мне нервы, дорогуша.

– Аконит совершил новое убийство!

– Все в курсе, Коралин, я читал утренние газеты.

– И вчера я там была. На дело назначили мага-детектива. Вы слышали?

– Ты решила пересказать мне чужие статьи?

– Его зовут Мортимер Чейз, – улыбнулась Кора, зная, что имени еще не было ни в одной газете. – Кстати, интересно, Аконит и на этот раз использовал яд? Как считаете?

– Он всегда его использовал, – мистер Гловер, закрывая дверь, остановился и теперь глядел на девушку своими блеклыми, как у дохлой рыбы, глазами.

– Вообще-то, только в первых трех случаях. Ах да, и опасайтесь хромых!

– Это еще почему?

– Аконит ведь хромает.

– И откуда такая информация?

– Меня зовут Корнелия Нортвуд, мой отец – виконт Нортвуд.

Она многозначительно вздернула брови, полностью скрываемые челкой. Да, снова имя отца. Но делать нечего, иначе на связи с полицией не намекнуть. Ее участие в деле сулит больше информации и, следовательно, самые свежие новости. А там, где информация, там и деньги.

Мистер Гловер задумчиво оглядел ее и буркнул:

– Мне нужна заметка про перчатки. И если хоть одно слово из твоей речи подтвердится, обещаю, что гляну на твою статью. Все?

Кора кивнула хлопнувшей двери. Разговор прошел куда проще, чем ожидалось, хоть ничего определенного она и не добилась. Оставалось надеяться, что Джон сможет договориться со своим редактором. Конечно, можно было рискнуть и отправить статью в какое-нибудь крупное издание, но такие газеты наверняка тесно сотрудничают с полицией. Они по косточкам разбирают каждый случай, но ни слова не написали про то, что после третьего убийства Аконит перестал использовать яд. Что, кстати, еще предстоит проверить…

Домой Кора возвращалась в приподнятом настроении. Потому она, заприметив худощавую фигуру, обернутую в несколько шалей, радостно воскликнула:

– Добрый день, миссис Шарп!

– Здравствуй, – рассеянно кивнула соседка, дрожащими руками вытаскивая газеты из ящика.

Чудаковатую женщину видели на улице только в том случае, если она выходила за почтой. Продукты ей покупала приходящая горничная, готовила она же. Миссис Шарп, вдова со странностями, но в целом женщина тихая, недолюбливала людей, но охотно поддерживала соседские отношения. Затворница, развешивающая на своем заборе многочисленные обереги. Ничего примечательного, разве что дом, в котором она жила…

Здание давно отремонтировали, перекрасили, пенек клена зарос, и ничего не напоминало о семье, когда-то владевшей этой землей. Но Коре все еще было неприятно видеть знакомый вход, вспоминать комнату за ним. Когда-то дом наполняли смех, запах специй и свежезаваренного чая, а теперь тут зияла пустота, и бледная вдова, ничего не знающая об этом месте, не могла ее заполнить.

Кора зажмурилась и отвернулась. Она приподняла юбки, поднимаясь через ступеньку на крыльцо, и юркнула в уже приоткрытую для нее дверь, придерживая под мышкой купленную по пути газету.

– Где была? – мама остановилась на лестнице и оглянулась.

Ее собранные рыжие волосы шелковисто блестели в редких лучах