Шрифт:
Закладка:
- Куда еще? – шмыгаю я носом.
- Как куда? В клубешник!
- Ты же выходная сегодня, Катюнь!
- Выходная, вот и пойдем туда. Отдыхать. Пятница, вечер, самое оно! И тебе уже отдохнуть не мешает – все лето пахала как мама Карло!
А может и правда, послать все к черту и отправиться потанцевать? Ну а что в этом плохого? И правда, засохла вся в торговом центре. И тетка та, секретарша Громова, калоша такая, взяла мне всю работу похерила… Так, не думать об этом, иначе снова расстроюсь!
- Я тебе свое платье дам, и прическу такую наваяю, и макияж! – впадает в раж Катюша, - все мужики твоими будут, вот увидишь!
Да не нужны мне все. Двое только, но они не в городе. И хорошо, что не в городе, иначе… нет. Стоп. Об этом лучше не думать.
Катька умело красит меня, не забывая заговаривать зубы. К тому моменту, когда она заканчивает, я уже нахожусь в легком трансе от всего происходящего. Предчувствие в последний раз отчаянно напоминает о том, что лучше всего посидеть мне дома, но пятая точка, жаждущая приключений, с удовольствие облачается в блестящую ткань Катькиного платья, крохотного, точно носовой платок. Волосы распущенны, достают почти до этой самой точки. И тут Катька несет главный козырь – огромные шпильки, на которых… А впрочем, хрен с ним, навернусь, значит судьба – лохушка по жизни!
Атмосфера в клубе все та же. Как будто и не было этих месяцев, что отсутствовала тут. Я снимаю пальто, ослепляя все вокруг своими блёсточками, точно елка новогодняя!
И настроение тоже какое-то праздничное, дурное! Вляпаться в неприятности, вот такое настроение! Катька вытаскивает меня в самую гущу толпы. Мы танцуем так, словно десять лет взаперти сидели. Катька вообще отрывается, забыв, что в гоу-гоу сегодня не она зажигает. Ну и я, глядя на нее, дура такая трясу своей попкой. Ну и получаю соответственно и освистывания и вульгарное улюлюканье. Не обращаю на это никакого внимания. Потому что хочется отрыва. Праздника хочется! Хочется забыть обо всех неприятностях!
В какой-то момент теряю сестру из виду. Бегу глазами по трясущейся толпе. И выцепляю ее алую кожаную юбочку. Она с Асланом! С тем самым ублюдком, что уже однажды напал на меня, но Бадоев с Громовым, будь они не ладны, отбили у него.
Черт, вот оторва! Надо срочно ее выручать! Расталкиваю круг, что уже образовался около меня, когда я ушла в отрыв.
Подбегаю к Катьке. Трезвая. Пока еще. Веселая. Озорно смотрит на меня. Аслан вроде тоже в добродушном настроении.
- Какие люди! – перекрикивает он рев музыки. – Присаживайся, Ангел!
Освобождает мне место.
- Я сейчас вернусь!
Сажусь около Катьки.
- Сестрен, не надо, ты зачем с ним общаешься? – ору ей в ухо, потому что шум невыносимый.
- Да брось, Аслан – душка! Он нам за коктейлями пошел. Хочет поухаживать.
Я кошусь на тщательно замазанный тональником фингал на левом глазу сестры. А еще на ее новый винир, что блестит в свете софитов.
- Давно от Вадима не получала?
- Да пошел он, козел! – хихикает Катька. – О, Асланчик, дорогой! Вау! Мой любимый! – взвизгивает она выхватывая у него из рук один из высоких бокалов с двумя соломинками, украшенный фруктами и ягодами.
Второй бокал «Асланчик» заботливо подвигает ко мне.
- Угощайся, Настенька! – и улыбается так приторно, точно кило шоколада сожрал пока ходил, не меньше.
- Не хочу! – буркаю я.
- Да брось, я у тебя еще с того раза прощения не просил. Вот решил загладить вину. Да ты пей, Настюш! Я знаю, что ты алкоголь не любишь, там капелька мартини!
И так говорит он все это сладко, а я так раздухарилась на танцполе, разухабилась… а лед в бокале так и манит. И жидкость внутри очень зазывно мятным цветом привлекает.
«Не пей, идиотка!» – не унимается моя внутренняя чуялка, но… да пошло оно все к черту! Отрываться - так отрываться! С работы выгнали. В универ не поступила, ну и пох! Могу я хоть раз себе позволить быть бесшабашной? Конечно, детка! Беру бокал и радостно пью вкусный коктейль.
Аслан придвигается еще ближе. Любуется тем, как мои пухлые губы обхватывают соломинки. А в глазах его демоны отжигают сальсу.
Губы… эти жесткие незнакомые губы повсюду! Целуют. Настойчиво. До боли. До синяков прихватывают кожу. Наверно назавтра мои собственные с синей окантовкой окажутся! В моей голове туман. Он плотно окутывает лицо того, кто зверствует сейчас надо мной. Я ничего не соображаю…
Это же наверно Громов… или Бадоев! Кому еще придет в голову зажимать меня бог знает, в каком углу и настойчиво добиваться воссоединения. А может, это они оба, зацеловывают и вылизывают меня? Ведь не может же один мужчина быть настолько целеустремленным? Их по любому, двое!
Ну и хорошо, что это они… вернулись, значит. И со мной ничего плохого они не сделают. Даже в таком состоянии. Кстати, а почему я собственно в таком состоянии?! Как мне пришло в голову надраться в кашу?!
А тем временем, чьи-то настойчивые пальцы проникают прямо в кружево лифчика и начинаю с силой давить, выкручивать соски.
- Ау! – протестующе взвизгиваю я.
- П…пппр… - отвечает что-то мне голос, который я не могу разобрать, потому что громко играет музыка. Потому что туман в дурной башке!
Но пальцы ослабевают охват и соски болезненно потягивает афтешоком. Их быстро накрывают губами, ни разу не ласковыми, а моя промежность, едва ли прикрытая стрингами упирается в чей-то жесткий ремень. Ого! Меня оказывается закинули на мужские бедра и заставили обвить их ногами, точно шест пилона.
Мне неприятно и дискомфортно, даже в такой практически тотальной отключке, я понимаю, что со мной делается что-то не то! И кто-то не тот. Не тому, кому дозволено все это!
Я стону от того что даже немного больно, но тому, кто мучает меня, скорее всего мой стон кажется эротичным и призывным продолжать творить все то непотребство.
Вот уже мое платье болтается на талии, а чьи-то лапы сжимают мои булочки. Так сильно, что синяки будут и там. Мужской голос бормочет что-то неразборчивое, но очень похотливое! В его руках смартфон. Что? Фотографии делать собрался?! Или видео снимать?
- А! – кричу, пытаясь вырваться, но у меня ничего не выходит. Легонькая пощечина, шлепок по лицу, и я перестаю орать. Мучитель, тянется стянуть с меня абсолютно сухие стринги – мой последний оплот перед варварским вторжением.
Но… неведомая сила отдирает его от меня! А вторая… подхватывает, чтобы я позорно не шлепнулась на грязный кафель своей голой попкой, ведь стринги, а тем более порванные, плохо способствуют прикрытию точки, столь жаждущей приключений.
- Сластен, ты вот офигела, в край?! – ревет непонятный, но очень знакомый голос.
