Хотя Мария не смогла лично участвовать в закладке собора, она активно интересовалась его строительством. Судя по имеющимся данным, он был построен достаточно быстро, поскольку, согласно Лаврентьевской летописи, в самом конце 1201 г. «в манастыре сестрине» были погребены сестра княгини, жена бывшего новгородского князя Ярослава Владимировича, умершая 22 декабря 1201 г.[112], а зимой 1205/06 г. дочь Марии – Елена, скончавшаяся в самом конце 1205 г.[113] (Н.Г. Бережков ошибочно относит эти смерти к 1200 и 1203 гг. соответственно)[114].

Видимо, смерть дочери послужила последним толчком для решения Марии уйти в основанную ею обитель, что было исполнено 2 марта 1206 г., за три недели до ее собственной кончины. В Княгинин монастырь ее провожали муж, сын князь Юрий Всеволодович, любимая дочь княгиня Всеслава, епископ Иоанн, представители духовенства, бояре и горожане. Лаврентьевская летопись сохранила подробное описание: «Того же месяца (марта. – Авт.) въ 2 день пострижеся великая княгини Всеволожа во мнишеский чинъ в монастыри святые Богородицы юже бе самъ создала и нарекоша ей имя Мария, в тоже имя крещена бысть преж. И проводи ю великий князь Всеволод сам со слезами многими до монастыря святыя Богородица и сынъ его Георгий и дщи е Всеслава Ростиславля, иже бе приехала ко отцю и матери своеи и не мочи видети туги, и бысть епископъ Иоанн и Симонъ игуменъ, отецъ его духовный, и инии игумени и черници вси, и бояре вси и боярыни и черници изо всех монастыревъ и горожане вси. Проводиша ю со слезами многими до монастыря, зане бяше до всех презлиха добра. Благоверная княгини Всеволожя изъдетска въ страсе Божье, любяше правду, въздающу честь епископомъ, и игоуменом, и черньцем, и презвитером, и любяше черноризци и подаваше требование имъ, бяше бо и нищолюбица, и страннолюбица, печальныа и ноужныя, и болныя, тех всех оутешаше, и подаваше им требование»[115].

19 марта 1206 г. княгиня скончалась и была торжественно похоронена в Успенском соборе Княгинина монастыря. На ее погребении присутствовали муж, все сыновья (за исключением Константина, находившегося в Новгороде), многие жители Владимира, духовенство, включая гостей и послов из других областей Руси, например, смоленского епископа Игнатия и настоятеля Тверского Отроча монастыря игумена Михаила.

Лаврентьевская летопись, помещая подробный рассказ о пострижении Марии и ее кончине, датирует указанные события 1206 г. Ипатьевская летопись на этот счет молчит, а Новгородская первая летопись помещает очень краткое известие о смерти супруги Всеволода под 1205 г.[116]

Какая из летописей содержит правильную датировку? Ответить на этот вопрос можно только после того, как удастся выяснить: какое имя носила княгиня в монашестве?

Лаврентьевская летопись подчеркивает, что, постригшись в монахини, княгиня получила то же самое имя, что было дано ей при крещении: «…и нарекоша еи имя Мария, в тож имя крещена бысть преж»[117]. Но более поздняя Степенная книга говорит о Марии, что она «пострижеся во иноческии чинъ, и претворено бысть имя ей Марфа». Последнее свидетельство вроде бы подтверждается показанием знаменитого историографа Н.М. Карамзина (1766-1826), указавшего, что надгробная плита во Владимире была с именем Марфы Шварновны[118]. В литературе на данный счет высказана догадка, что княгиня получила имя Мария при пострижении в монашество, а Марфа – при принятии схимы, означавшей высший уровень отречения от мира для соединения с Богом.

Указанное обстоятельство делает необходимым рассказать о тогдашних правилах имянаречения при пострижении. На Руси вплоть до XIV в. включительно существовала традиция имянаречения по имени того святого, на день памяти которого приходилась та или иная церемония. Пожалуй, самый яркий пример в этом плане – Сергий Радонежский, получивший свое мирское имя Варфоломей при крещении в день памяти апостола Варфоломея, а монашеское – Сергий – в день памяти святых Сергия и Вакха, на который пришлось его пострижение. Позднее эта традиция сменилась иной – в XVI в. известен обычай, когда монах получал свое новое имя, начинающееся с той же буквы, с которой начиналось его прежнее светское имя.

Если Мария, помимо монашеского имени, приняла еще и схимническое, то получить последнее она могла только в период пребывания в основанной ею обители – с 2 по 19 марта 1206 г. Какие же события происходили в этот период? Для этого обратимся к небольшой таблице, содержащей календарь на конец февраля – начало апреля этого года (таблица 1). Она была составлена исходя из того, что в 1206 г. Пасха, всегда отмечаемая в воскресенье, выпала на 2 апреля[119].

Таблица 1. Календарь на Великий пост 1206 г.

Из нее видно, что пребывание Марии в обители пришлось на период Великого поста. Во избежание дальнейшей путаницы следует сделать небольшое уточнение. Слово «неделя» в богослужебном языке означает воскресный день, неделя же в нашем сегодняшнем понимании именуется «седмицей». Каждая из шести седмиц Великого поста (в месяцеслове они называются порядковыми номерами – первая, вторая и т. д.) завершается неделей, посвященной тому или иному празднику или святому. Седьмая постная седмица – Страстная – с богослужебной точки зрения не входит в святую Четыредесятницу. Эти дни посвящены уже не человеческому покаянию, а воспоминанию о последних днях жизни Христа. Седьмое воскресенье – Пасха.

Наше внимание привлекает тот факт, что в неделю пятой седмицы Великого поста церковь особо чтит память преподобной Марии Египетской[120]. В 1206 г. этот праздник пришелся на воскресенье 19 марта. В Древней Руси известен обычай, когда светские люди принимали схиму за несколько часов, если не минут, до своей кончины. Мы не ошибемся, если предположим, что именно так поступила княгиня, приняв имя соименной ей святой в качестве схимнического. Произойти это могло только в 1206 г., поскольку годом ранее Пасха приходилась на 10 апреля. Если это так, то Мария – это ее имя в схиме, а Марфа – монашеское.