то могут и не мечтать сделать это позже. Сюда столько добровольцев приедет, особенно когда появятся первые новости о локальной победе и отступлении османских войск, что их считать устанут, — сделал смелое предположение, в голове строя план того самого локального поражения османов. Ну, или хотя бы болезненный укол сделаю, спутав им все планы.

Мы ещё немного поболтали, и вскоре Цербер ушёл: появилась связь с Москвой, и столица потребовала его к себе, дабы дать указания. Я же остался сидеть на лавочке с книгой в руках. Хорошее время, чтобы переосмыслить свою силу и возможности, даруемые эфиром. Сделать выводы на основе нашего прорыва.

Выводы красноречивы: эфир — синоним слова «могущество». Не просто так обладатели этой силы правили государствами древности. Полгода-год, ну, максимум два года — и я практически не буду иметь себе равных в нашем мире с точки зрения чистой боевой мощи. Да, скорее всего, меня всё ещё смогут победить и убить скоординированной массовой атакой, да и современные средства уничтожения себе подобных, созданные в огромном количестве, слишком могущественны, чтобы списывать их со счетов. Банальный снайпер может подгадать момент и даже самого могущественного Архимага отправить на тот свет.

В меня вот уже стреляли, и не раз. Во время прорыва особенно щедрым был свинцовый дождь. Но мне повезло: пули, что летели, не нашли подходящий момент чтобы вонзиться в моё ослабленное тело. До этого, ещё в России, меня подстраховали люди из имперской разведки, устранив снайпера. В общем, я очень даже смертен. И даже если я буду чудовищно силён как маг и как воитель… Постоянно поддерживать боевую форму невозможно.

Отдельные вопросы вызывают всякие скрытные мудаки, чьи магические техники — загадка даже для имперской разведки. Кто этот ублюдок, что закинул нас сюда? Насколько он силён? Что ещё он умеет делать кроме печатей магических из крови мутантов? Сколько ещё в мире таких сволочей и все ли они хотят моей смерти?

Нет ответов на вопросы, и не будет спокойствия на душе. Враги оказались куда коварнее и таинственнее, чем я предполагал.

Вскоре ко мне начали приходить наши бойцы. Старший сын Ирисова был первым. Так и не понял, чего он хотел. Постоял, напомнил, что потерял их род из-за меня, что тут он исключительно из-за требований регента и совета империи…

— И что? — скучающим взглядом я оторвался от книжки и посмотрел на него.

— Неправильно это. Мы оба сражались. Но страдаем лишь мы.

От таких слов у меня даже брови вверх поползли.

— То есть вы меня и всех моих людей убить тайно хотели, и я виноват в том, что вас не прибили, а отправили доказывать верность империи сюда?

— Сравни, кто ты и кто мы! Наш род — опора государства. Исчезнем мы, и страна станет на шаг ближе к пропасти! А если бы умер ты? Да ничего бы не поменялось. Просто ещё одна пешка сошла с шахматной доски.

— Даже пешка может поставить мат. А таких ферзей, как вы, могут разменивать направо и налево ради победы. Так что не мни себя незаменимым и прекращай нести бред. Вы нарушили закон — вы понесли наказание. Очень мягкое наказание, хочу заметить. Так что хватит скулить, как собака. Иди лучше бойцами своими занимайся. Скоро многие из них погибнут. И если ты выживешь, тебе, как командиру, придётся подписывать бланки с данными погибших и пропавших без вести, чтобы отправить их родным. Вот что тебя должно беспокоить. А ты всё за прошлое цепляешься. Если это всё, то не стоило и приходить. Теперь я лишь ещё больше уверен, что ваш род чрезмерно возгордился, хотя поводов, в общем-то, нет.

— Ты, говорят, травмирован. Магическое истощение получил…

— Говорят, что кур доят. А что, есть желание потерять остатки чести и проверить эти слухи? Ну так нападай.

Я отложил книгу и разогнал эфир по телу.

— Хмпф… Это было бы слишком скучно. В прошлом мы уже проигрывали битвы. Но никогда не проигрывали войну! Наши вопросы ещё не закрыты, Краст.

Ирисов развернулся и ушёл.

Вот сволочь… Только источник впустую напряг. И так организму не слишком шоколадно живётся, а ещё этот…

— Фома… А поищи среди вещей Ирисовых хорошенькую такую броньку, — попросил я у друга, как только нагнетатель тревоги удалился прочь.

— Пи… — юркнул в траву Фома и исчез.

Я подождал минуту, затем вторую…

— Ну долго ты там стоять будешь? — позвал я Демидова, который стоял в кустах, не решаясь выйти на парковую дорожку.

— А, прости… Я вот мимо иду, дай, думаю, поздороваюсь… — неловко произнёс он, медленно выбираясь из кустов.

Нет бы сразу сказать, что следил, чтобы я и старший сын Ирисова не убили друг друга… Ладно.

— Ну здорово, коль не шутишь. Какими судьбами?

— Да, думал, такими же, что и ты. Но услышал от Иннокентия Игнатьевича, какая нелёгкая вас сюда занесла. Как раны?

— Заживают, чешутся…

— Может, надо чего? Я не слишком богат, но могу экипировку какую достать, или зелья, если надо. У меня с собой даже есть.

— Спасибо. Не надо. У меня всё есть. Ты лучше присаживайся. Поболтаем чуток на темы, что неприлично поднимать в обществе аристократов.

— А? Что за темы? — удивлённо посмотрел на меня Демидов, а потом слегка нахмурился и всё же присел рядом со мной.

— Ирисовы — твои сюзерены. Но они допускают ошибки. Много критических ошибок. Возможно, в скором будущем их род станет намного слабее и беднее. Я бы не хотел, чтобы ты и твоя семья стали жертвами подобного стечения обстоятельств. И я знаю, что выход есть всегда. Если что, вы будете готовы покинуть своего законного сюзерена и пойти по собственному пути?

— Что? Что ты такое говоришь⁈ Нет, конечно нет! Мы связаны священными узами брака, многовековой дружбой и службой ещё моего прадеда в качестве адъютанта генерала Ирисова, прославленного в прошлом полководца, что подарил России немало земель!

— Да уж… Вы действительно достойные… Намного достойнее, чем ваш сюзерен. За это я тебя и уважаю. Надеюсь, шторм, что светит Ирисовым, не потопит вместе с их кораблём и твою лодку, друг. И если вдруг тебе понадобится помощь, знай, у меня одни из самых лучших спасательных жилетов в этих водах. И я сейчас серьёзно. Если есть проблемы, от которых зависит твоё будущее, да и твоей семьи тоже, дай мне знать. А я подумаю,