Шрифт:
Закладка:
Противник изменил тактику: сыплет беспорядочно с короткими промежутками, делая много одиночных залпов.
Одно облако за другим кружится в танце вокруг позиции. Спереди и позади, ближе и дальше, порой так близко, что на левом фланге четыре березы с оглушительным треском вместе с корнями взлетают перед орудием и со скрипом падают на бок.
Минуты тянутся всё мучительнее. Если б тоже пострелять! Расчеты орудий лежат на животах, вцепившись руками в траву, ждут приказа открыть огонь.
Наконец перемена: в бой вступает тяжелая батарея слева за 1/96.
Первый залп по врагу! Через две минуты следующий. И так выстрел за выстрелом.
Облегчение.
Противник машинально сосредоточивает огонь и переносит его дальше по склону, дальше от 1/96.
Теперь можно поднять голову. Можно даже встать на колени. Подумаешь, огонь уже совсем далеко позади, там, возле пехоты. Можно даже уже совсем подняться.
Фон Шторк идет к окопу связиста подчеркнуто медленными шагами. Буссе сидит, телефон возле уха.
Секунды спустя команда: «Орудия к бою!»
Возвращаемся к жизни. Теперь понятно, зачем мы здесь. По телефону слышно спокойные приказы оберлейтенанта. Целимся, заряжаем.
Батарея дает первый залп.
Лица у всех расслабляются.
«На двадцать восемь сто, неспешно, продолжаем огонь».
Слава богу, есть занятие!
– Хорошо ложится, – кричит Буссе.
– Но нужно хотя б видеть, куда стреляешь, – говорит Райзигер.
– Держи пасть на замке и наводи как положено, – отвечает Гельхорн. – Остальное не твое дело.
Приходит лейтенант:
– Райзигер, нет связи с капитаном. Бегом, залатайте линию! Возьмите с собой Йордана. Гельхорн, вы пока управляетесь сами.
17
Райзигер отправляется в путь вместе с Йорданом. С собой у них аппарат, провода и изолента.
Вжимают головы, бегут. Над ними со свистом пролетают вражеские пули. Но к этому уже привыкли. Это уже не так уж и неприятно.
Линию легко отследить. Ее проложили по веткам кустиков, торчащих по переднему краю.
Всё в порядке. Бегом дальше.
И вот они на открытом месте. Десять метров до подходной траншеи.
Йордан впереди. В прыжке показывает рукой:
– Поберегись. Матерь так, рвануло!
Он уже в окопе.
Райзигер застывает на миг. Дьявол! Впереди отчетливо клубятся кучи белого и черного дыма. Вся земля, что ли, горит? Ужас. Но нам, наверное, придется…
Прыгает за Йорданом, врезавшись в стенку траншеи.
Впервые в безопасности.
Проволока закреплена на уровне плеч деревянными колышками. Ее легко осмотреть.
Дальше траншею обвалило. Гора известняка преграждает проход.
Райзигер достает штык и копает. Йордан встает рядом на колени.
– Вот и всё. Разбито напрочь. Эти ослы не умеют целиться.
Но провод цел. Поднимают его, прощупывают.
– А вот и нет, – рычит Йордан. – Давай дальше. Рехнуться можно от жары. Давай уже, наконец, вперед. Братец, вон дым впереди.
Траншея делает повороты.
Наконец разрыв найден. Оборванные концы провода висят над землей. Йордан плюется:
– Да что ж такое опять. Он даже не выстрелом перебит. Какая-то тварь из пехоты хотела его спереть. Может, одежду сушить…
Подключают телефон, прозванивают. Слава богу, позиция отвечает:
– Да, линейный патруль слушает.
А вот и другой конец. Гудок.
– Алло, наблюдение один девяносто шесть, – голос Улига. – Унтер-офицер здесь, будьте на линии. Сейчас подключимся.
Хотят скрутить два провода вместе. Вдруг слышится зверский свист наискосок от них. И пока они оба падают ничком, прямо перед ними в дно окопа ударяет снаряд.
Райзигер чувствует трепет и дрожь в конечностях. Обдает ледяным холодом. Он не может двигаться. Приходится неподвижно слушать, как взрывчатка летит сквозь воздух с диким стрекотом. Как она методично врезается в стенку окопа.
Йордан толкает его в бок:
– Если дальше в том же духе, точно попадут, – говорит он.
Должно бы, по идее, звучать смешно. Но шутка не сработала. Йордан и сам понимает:
– Думаю, пора сваливать. Оставь ты этот провод. Поищем укрытие, пока француз не выпустит пар.
К Райзигеру возвращается смелость:
– Всей работы на пару секунд. Давай уже, Йордан!
Стоя спиной к врагу, он соединяет концы провода. Гул в трубке:
– Алло, батарея!
Ругается. Ответа нет.
– Алло, алло, батарея!
Всё. Должно быть, по пути еще где-то перебито.
Йордан выхватывает у Райзигера аппарат:
– К чертовой матери. Дай сюда. Или давай сначала еще раз соединимся с Улигом. Алло, наблюдение один девяносто шесть?
Из трубки звенит громкий голос. Это капитан.
– Герр капитан, линейный патруль на проводе!
– А ну, быстро сюда! – орет Мозель. – Сейчас же, бегом! Оставьте эту чертову хренотень, ясно? Бегом сюда!
Выдергивают провод из аппарата, смотрят друг на друга.
– Еще не хватало, – говорит Йордан.
Райзигер пожимает плечами, берет под мышку катушку с кабелем:
– Ничего не поделаешь.
Бегут назад.
Несколько шагов – и в стенку траншеи прямо перед ними попадает снаряд. Райзигер в падении видит, как из земли вырывает большой кусок известняка. Насыпь обваливается почти прямо на них. Подпрыгивают – прочь отсюда! Ложатся снова. Дальше ползут на животах, еще пятьдесят–шестьдесят шагов. Видно, как всюду вокруг сквозь черные клубы прорываются желтоватые огни. Грохот такой сильный, что ушам больно. Продолжают рывок. То и дело залегают, лицом и руками плотно прижимаясь к известняку.
Наконец видно линию фронта. Еще двадцать шагов! Там капитан! Уже не у трубы – он приседает, сгорбившись, рядом с укрытием, в котором сидит Улиг. Порой он пропадает в черном дыму. Едва Райзигер собрался выпрыгнуть, тот в мгновение ока исчез. Но вот Райзигер глядит туда же, и он снова неподвижно сидит на корточках, в той же позе. Капитан машет рукой, подносит руки ко рту и кричит. Ничего не понятно.
Еще один прыжок – и они рядом с ним. Райзигер пытается вытянуться и сделать доклад по форме. И вдруг влетает прямо в капитана. Их головы ударяются друг о друга. Они валяются в телефонной яме, под ними Улиг, над ними Йордан. Когда, наконец, распутываются, Мозель кричит изо всех сил, сердито и настойчиво:
– Бегом назад! Батарее – беглым огнем на двадцать шесть сто! Оберлейтенанту Буссе попытаться проложить связь!
Назад? Прямо сейчас? Ответить нечего.
Райзигер в падении разглядел пехоту, стоявшую плечом к плечу с винтовками наготове, объятую дымом и огнем.
Йордан уже спешит впереди. Он – за ним. Бросок, короткий прыжок, бросок, ползком на животе – окружен жарким пламенем, оплеван едким дымом, потоками извести и дерьма с головы до ног. Наконец-то – батарея! Здесь уже не до формальностей, не до субординации. Райзигер бросается к оберлейтенанту:
– Беглым огнем на двадцать шесть сто!
Мчится мимо Буссе к своему орудию, твердя
