Он молод. Высок. И зловещ. Не по себе от его взгляда. И не любит ее обожаемую Герцогиню — Лора это нутром чует! На дух не переносит!

С ним что-то не так, как с другими, допущенными в опочивальню. Некий ореол избранности и постыдности. Тайного величия. И тайного неприличия. Лора понять не может какого. Пока однажды в порыве чувств ее Герцогиня не шипит на все их герцогские покои, обращаясь к Герцогу:

— Дал обыграть себя бастарду! Незаконнорожденному мальчишке! Сыну какой-то там актрисульки!

— И сыну Короля! — тихо вставляет свое слово Герцог.

Но супруга будто не слышит.

— Его титул Приора Мальтийского Ордена незаконен! Его Величество не имел права незаконнорожденному такой титул давать!

— Но дать Хуану титул Principe de la Mar — князя Моря — никто Его Величеству не может запретить. Как и титул вице-короля Сицилии… — пытается придерживаться писаных законов Герцог. Чем еще больше распаляет Герцогиню.

— Бог с ней, с Сицилией! Она далеко! Нам там не жить! Нам скоро и во дворце не жить, раз ты даешь себя так унизить! Изгонят! Сошлют! Под Суд Инквизиции отдадут!

Их могут изгнать из Дворца! — понимает Лора. Ее могут изгнать из ее новой теплой апельсиновой жизни! Обратно в серость и холод!

Если Герцогиню и Герцога отправят в изгнание, зачем она там будет им нужна? И зачем в изгнании они ей? Вдруг там еще хуже, чем в ее холодной прежней жизни. Они ей нужны здесь, при Дворе!

Ей нельзя в изгнание. Ей нужно любой ценой в этой прекрасной жизни задержаться. И жить! Любой ценой! Любой!

Герцогиня тем временем продолжает наседать на своего бравого Герцога.

— Забрать у тебя море! У тебя! Который вместе с кардинал-инфантом, преданный всеми, за славу этого флота сражался! Флот мальчишке отдать!!! Выблядышу актриски отдать флот!!! Пока я бьюсь с невесть откуда взявшейся Воинствующей Дамой и тешу жалкое самолюбие этого коротышки Второго Первого, ты упустил самое главное! Флот! Не уследил, как флот утек в чужие руки. И теперь этот коротышка Второй Первый не преминет вступить в союз с Бастардом, чтобы меня обыграть!

— Меня обыграть. Всё же я генерал…

Пробует поправить супругу Герцог. Но не успевает договорить, как получает мимоходом в ответ:

— Не льсти себе! Всем известно, что генерал здесь я!

Так Лора узнает, что Сицилиец — это вице-король какой-то земли Сицилии, которая где-то далеко и им там не жить. И что он бастард — незаконнорожденный, то есть рожденный не от законной жены. Не от Королевы. И что, если бы Сицилиец от Королевы был рожден, он был бы сейчас наследником, и перед ним стелился бы весь двор, включая ее обожаемую Герцогиню.

Но Сицилиец, он же Хуан, он же Дон Хуан Австрийский — бастард. Поэтому игры при дворе у него не менее сложные, чем у ее обожаемой Герцогини. И играют они друг против друга.

С левой стороны на заветную приступочку перед ближней к королевскому ложу ступенькой забрался тот самый Тощий Маркиз, поведение которого так возмущает ее обожаемую Герцогиню.

Тощий Маркиз с горделиво задранной головой не по южному белобрыс. И выглядит совсем как птица-секретарь, которую Лора видела в большой книге с картинками.

— На приступочек он влез!

Шипит ее Герцогиня. И Лора уже знает, что это шипение страшнее кавалерийского ора ее супруга.

— Забыл, как был отлучен от двора! За не-пре-данность! За подозрение в преданности врагу! Небезосновательные подозрения! Не-без-ос-нова-тельные! Это я вам говорю!

Герцогиня всегда знает, что говорит! И намного больше, чем говорит, знает!

— Как только его тогда не казнили! Сбежал! И как после такого он смог ко двору вернуться? Уму непостижимо! Другого давно уже бы запытали в подвалах Инквизиции. А с этого как с гуся вода!

На десятилетие имя Тощего Маркиза было вычеркнуто из всех упоминаний при дворе. В залах и будуарах никто не рисковал произносить имя презренного отступника вслух. И только сам Король время от времени яростно разражался отборной бранью в адрес предателя, чтобы всем возможным предателям неповадно было. И неистовствовал так бурно, что даже грубо льстящий Второй Министр поддакивать не рисковал.

Пока в одночасье Тощий Маркиз вдруг не возник из небытия. И даже приблизился на несколько шагов к изголовью.

Позже под другими фижмами, под другими креслами и диванами Лора узнает, что все было не совсем так, как рассказывает ее обожаемая Герцогиня. Никто, даже такой проныра, как Тощий Маркиз, не в силах настолько неподобающе нарушить субординацию в королевской зале и встать куда ему хочется.

Узнает Лора, что ее обожаемая Герцогиня кипятилась зря.

Узнает Лора, что, конечно же, всё было сделано «с ведома Его Величества и по его воле», но «так и неизвестно, за какие заслуги»!

Просто в один странный день перед церемонией пробуждения Его Величества в королевской опочивальне появился Главный Церемониймейстер двора с двумя рослыми караульными. Махнул платком, и караульные, упершись друг в друга, сдвинули всех стоящих с левой стороны от королевской опочивальни ровно на один шаг. А самый дальний из стоящих idalgo вывалился из опочивальни в приемную. Бедный, только-только дослужился до «места у печки», втиснулся рядом с brasero — жаровней с углями, и такое несчастье! А следом за караульными из приемной в опочивальню стучащими шажками проследовал Тощий Маркиз и занял место на приступочке почти около самого Королевского балдахина. Сразу за Первым Первым.

Все присутствующие бы ахнули, если бы до пробуждения Короля можно было издавать звуки. Но звуки издавать нельзя. Поэтому все стоявшие ахнули молча. С открытыми ртами.

Толстый Кардинал, как у него водится, в то утро почти опоздал. Отчего и выталкивал Тощего Маркиза со своего законного места. Да так и не вытолкал. Теперь они стоят на одной приступочке вдвоем. Выталкивая друг друга.

Секрет возвращения Тощего Маркиза не знает никто. Ходят слухи, что в качестве индульгенции Птица-Маркиз в клювике принес важные секретные сведения из стана врага.

Говорят, что свое изгнание Тощий Маркиз с пользой провел в Европе. И принес своему суверену немало информации, новых союзников и… как добавляют недоброжелатели: «С ними и новых врагов, и новые поражения!»

Но про новые поражения отрывисто шепчутся в будуарах, точно зная, что в парадных залах речь может идти исключительно о победах.

О великих победах Его Величества!

Об остальном нужно молчать. Всё остальное можно причислять только к проискам врагов.

На той же приступочке рядом с Тощим Маркизом в пол-оборота завис Толстый Кардинал. Служитель церкви и изощренный интриган.

Под тяжестью собственного веса в ожидании пробуждения монарха ему стоять непросто. Потеет, краснеет. Сопел бы, да