Шрифт:
Закладка:
— А со мной поздороваться, — сказал Игнат.
— Ну, ты чего, как поросенок? — прошипела мама. — Я а борщик приготовила, — улыбнулась она Игнату.
Тот радостно потер ладоши.
— Тогда я побежал мыть руки, — сказал он.
— Давай скорей, пока не остыл.
На кухню пошел Петр Игнатович.
— Простите, я не голодна, — сказала я и поднялась из-за стола.
— Ты это чего? — удивилась мама. — Я для кого готовила-то?
— Едаков хватает. У меня аппетита нет.
— А со стола кто убирать будет?
— Сынок уберет, — ответила я, и пошла в комнату.
В коридоре столкнулась с Игнатом, тот прошел мимо, будто мы были незнакомы.
Глава 6. ч.1
Утро следующего дня я встретила в обнимку с учебником. Абсолютно ничего не понимая, я жадно поглощала информацию по одному из долговых предметов.
Документ с курсовой работой так и оставался пустым и бесячим, так как он почему-то сразу попадался мне на глаза, стоило мне зайти на рабочий стол ноутбука.
Я проснулась где-то около шести утра и пока все наслаждались последними минутами сна, успела стащить из холодильника кое-какую еду, чтобы весь оставшийся день делать вид, что объявила голодовку.
Игнат лежал через стенку. Хотя, не факт, что он лежал. Может, он, как мышь летучая висел на люстре вниз башкой, вампирюга проклятущий.
Каждая клеточка моего тела была напряжена. Мой обидчик похрапывал в соседней комнате, моя мать водрузила на него корону, а мой дом в считанные дни перестал быть моим. Теперь он чужой. Складывалось ощущение, будто меня приютили в обмен на что-то, и отныне я стала обязана стелиться мягкой скатертью под каждого жильца. Все, что я считала своим по праву рождения, вдруг перестало мне принадлежать.
«Если она еще и пропишет их обоих, то это будет началом конца», — думала я.
Вскоре стали слышаться голоса и топот торопящихся на работу ножек. Входная дверь хлопнула, и мы с Игнатом остались в квартире только вдвоем.
«Очень жаль», — подумала я. — «Очень жаль, что нельзя убивать людей, мешающих тебе жить».
Через час — два.
Дверь соседней комнаты хлопнула, и я услышала шлепающие шаги в сторону ванной комнаты. Выглянув в коридор, я окончательно убедилась, что Игнатушка принялся осуществлять мыльно-рыльные процедуры, поскольку вода шипела так, точно у нас прорвало трубу и вода фантанируя, била в потолок.
Понимая, что путь свободен, я выдвинулась на кухню. Запасы съестного, что я стащила с вражеской территории, подходили к концу. Без провианта мой план «выжидать и обижаться» был обречен на провал.
Надев теплые носочки, чтобы звука моих шагов не было слышно, я шмыгнула в коридор, а оттуда на полусогнутых на кухню.
Стибрив все, что было плохо прибито: сок, печеньки, пару сосисок и замороженную несколько месяцев назад пачку крабовых палочек, я, не ясно на кой черт, оглядываясь по сторонам, потопала в обратном направлении.
Дверь моей комнаты затворилась и в стеклянных глазах своих маленьких плюшевых друзей я разглядела слезы гордости. А, быть может, от нервов и недоедания я просто-напросто поехала головой и видела то, чего нет.
Вот так бы и Игнат, шатающийся по моей квартире, как по своей, оказался тем, чего на самом деле нет. Если бы дела обстояли так, то я бы даже согласилась на специальную справочку. Хотя, думаю, окружившее меня окружение скоро организует мне выезд в места не столь лечебно-врачебные.
Крабовая палочка оказалась холодной. Холодной настолько, что ледяной. Она торчала у меня изо рта, точно сигарета и можно было даже заметить пар.
Мне сдуру подумалось, что я курю. Мне вообще в этот день думалось всякое, что никогда бы раньше не подумалось, а все потому, что новый семестр, будь он не ладен, наступал на пятки, а долги никуда не девались. Почему нельзя забанкротить долги по учебе? Мол, не в состоянии я сдать, туенькая. Хотя, да, можно — это отчислением называется.
Мои маленькие добрые друзья начали смотреть на меня с сожалением. Они всегда были теми, кто во всем меня поддерживал. Теми, кто тонко чувствовал мое настроение. Люди тоже бывают такими, но почему-то чувствуя твою обесточенность, последние проценты зарядки, если так нагляднее, они пытаются доканать тебя в нулину.
Я завалилась на постельку, прихватив с собой парочку плюшевых напарников. Шум воды затих. Через пару минут послышался щелчок и шлепки босых ног по полу.
«Ну, наконец-то», — подумала я. — «Сейчас зароется в свою нору, и я пойду приводить себя в порядок, а то, как поросенок сегодня».
Я испуганно вздрогнула. Дверь в мою комнату, точно ее кто-то пнул, отварилась. Передо мной возник Игнат. На поясе у него было повязано белое полотенце, что прикрывало его низ до колен. По напряженному торсу стекали капли воды.
— Ты чего приперся? — возмутилась я и вцепилась в своих мягких товарищей.
Он сунул оттопыренный мизинец себе в ухо и наклонил голову в сторону. После убрал руку и попрыгал на одной ноге.
— Зачем пришел, еще и в таком виде? — сказала я. — Вали отсюда!
— Что, не нравится? — спросил он. — А если так?
Игнат крепко ухватился за полотенце и сбросил его с бедер. Я смущенно отвела взгляд.
— Так нравится? — усмехнулся он и сделал шаг ко мне.
— Стой где стоишь, скотина, — разозлилась я. — Я тебе сказала, чтобы ты ко мне больше не подходил.
— Шутишь?
Я подняла взгляд. Такая его наглость начисто отбила у меня всякое смущение и то, что болталось у него между ног, стало волновать меня в последнюю очередь.
— Ты вообще понимаешь что чуть не произошло? — спросила я.
— Ты о чем?
— О чем?
— А, — вспомнил он и пожал плечами. — ну, пронесло же.
— Да чтобы тебя пронесло, идиот.
— Да ладно тебе, — сказал он и вскинул брови. — Тебе же все понравилось. И сейчас я все вижу.
— И что ты видишь?
— Вижу, что ты хочешь меня поцеловать, — сказал он и лукаво скосил улыбку. — Только вот сверху или снизу?
Он как-то в момент оказался передо мной и приземлил свой голый зад на мою постель.
Его крепкая рука схватила мою. Он потянул меня к своему бедру.
— Ты больной? — пришла я в себя и тут же откинулась назад и рубанула ему пяткой в печень. Хотя, если бы это было так, он свернулся бы от боли.
Игнат вскочил, потирая бок. Я как-то машинально убрала игрушки, что были со мной и попадали во время этой сцены.
— Больше не подходи ко мне! — прошипела я.
— Ты
