Найти отделение милиции труда не составило: в районе все было рядом, и больница, и школа, и участок. Хромая, Вика добралась до райотдела и долго стучала в закрытые ворота; минут через семь ей открыли, и недовольный автоматчик спросил, что ей нужно. Путаясь в словах, она рассказала, что на нее напали, где – показала рукой. Автоматчик доложил дежурному, и тот неохотно позвонил в уголовный розыск.

– Проводи, – велел он автоматчику, подбородком указав в сторону коридора. Автоматчик, ворча, повел дрожащую Вику через здание во двор, а потом поднялся вместе с ней по лестнице на второй этаж, к дежурному оперу, и завел в кабинет.

…Два стола, стул, лавка. Зарешеченное окно, компьютер, за которым парень в гражданском играет в стрелялки. У шкафа стоит сутулый мужчина с усами, одетый по форме, сержант. Противно пахнет сигаретным дымом. Вика кашлянула, глаза наполнились слезами – ей предстоит рассказывать все им, этим мужикам с недовольными лицами? Она не знала, как начать.

– Ты, что ли, потерпевшая? – поинтересовался сержант, запихивая в шкаф фуражку. – Че шляешься в такое время?

– От подруги ехала…

– Оставалась бы уже ночевать у своей подруги!

– Ладно, подожди, – гражданский оторвался от монитора, встал и пересел за второй стол, лицом к Вике, без интереса оглядывая ее. У девочки саднил висок, волосы растрепались, и, как ни старалась она отряхнуться по дороге, вещи были в земле и пятнах травы. – Что ты там в дежурной части говорила, что на тебя напали?

– …из… изнасиловали и… отобрали сотовый телефон. Телефон новый, – вдруг зачастила Вика чуть истерично, – совсем новый, очень нужно его найти, это мне мама подарила, он…

– Подожди, подожди. Телефон кто отобрал?

Вика попыталась успокоиться хоть немного и рассказала, как шла по улице Туннельной, как из кустов вышел страшный мужик и заставил ее пойти с ним вглубь жилого массива, как вытащил пистолет… На пистолете гражданский немного заинтересовался:

– Что за ствол? Какая марка?

– С-ствол?..

– Пистолет какой марки был?

– Откуда же я знаю, – оторопела Вика, – черный, с дулом… он него пахло противно, от дула, как будто порохом.

– Зажигалка, наверное, – презрительно сказал сзади сержант. – Они все противно пахнут.

– Подожди… дальше что?

– Дальше… сначала меня из… изнасиловал…

– Как именно?

– Он сказал, чтобы я не кричала, пистолет приставил к боку, велел раздеться и повернуться спиной, – Вика сглотнула. – Потом… еще раз изнасиловал…

– Ты не пропускай. Входил в тебя?

– Д-да…

– Естественным образом или в анальное отверстие?

– Ес-стес-ственным…

– А второй раз как?

– А второй раз – в р-рот…

– Что ж ты ему не откусила ничего? – снова влез сержант. – Я смотрю, ты целенькая, только с прической беда, а так – ни царапины. Что ж не сопротивлялась?

– Пистолет!

– Да какой там пистолет… – гражданский тяжело вздохнул и вытащил из стола бланк. – Странно получается – шла ночью в топике по самой темной улице, вдруг выпрыгивает мужик с пистолетом, насилует, а на тебе ни царапины… Сегодня алкоголь употребляла?

– Да… – у Вики начинала кружиться голова, и невыносимо саднило в виске.

– Замечательно. Значит, так… сейчас заявление я у тебя принимать не буду, потому что ты пьяная.

– Я не пьяная! – недоуменно возразила Вика. – Я выпила бутылку пива, у подруги, это было два часа назад! Вы что?

– Ты пила? Пила. А у гражданина, находящегося в состоянии алкогольного опьянения… Тебе лет-то сколько?

– Пятнадцать.

– О, – даже как-то обрадовался гражданский и отложил ручку в сторону. – Так ты еще и малолетка. Родители есть?

– Мама…

– Давай мамин телефон.

Вика отступила на шаг.

– Это зачем?

– Затем, что объяснения от тебя мы можем отбирать только в присутствии законного представителя, – скучным голосом пояснил гражданский, притягивая к себе телефон. – Давай номер.

Вот уже этого Вика допустить никак не могла.

Пока она бежала в районное отделение по ночным улицам, она думала, что стоит сказать о происшедшем – и вся милиция поднимется на ноги, по следу маньяка пустят собак, найдут его, вернут ей телефон, и, может быть, она сумеет забыть о насилии, которое он причинил: потеря телефона и страх перед материнским гневом стояли на первом месте. В отделении она, у которой тупо саднило между ног и оглушающее стреляло в виске, поняла, что маньяк должен быть наказан по всем статьям – за то, что сделал с ней. Но когда два этих равнодушных человека стали упрекать в случившемся ее же, она растерялась. Выходит, она сама виновата в том, что психически неуравновешенный человек грубо надругался над ней, несовершеннолетней девочкой, и ограбил?.. В это же время Вика понимала: Надежда Семеновна будет думать так же, как эти милиционеры. И жизни ей не даст.

– Послушайте, а можно не звонить маме?

– Нельзя, конечно. Обязательно нужно поставить ее в известность. В отношении тебя ведь вроде совершено преступление, как ты утверждаешь?

– Совершено! Но только маме нельзя говорить!

– Подожди, а ты как хочешь? – ухмыльнулся сержант. – И маму не звать, и насильника наказать?

– Только не маму, – простонала Вика, затравленно озираясь по сторонам. – Мама если узнает, она меня наказывать будет. Не надо маму!

– Ну так а что делать? Давай педагога вызовем из твоей школы. Какая у тебя школа? – сержант обошел Вику, подошел к столу и демонстративно медленно потянулся к телефону. – Сейчас дозвонимся до вахтера, узнаем номер твоего классного руководителя…

– Нет, пожалуйста, нет!

– Голову нам не морочь! – рявкнул парень в гражданском. – Что ты тут начинаешь херню пороть?! Тебя насиловали?!

– Д-д-да…

– До этого половой жизнью жила?

– Ж-жила…

– Так ты у нас ранняя пташка! Пятнадцать, а уже отработанная!

– Я с ж-женихом, – вскинулась заплаканная Вика. Парень даже обрадовался.

– Ах, с женихом?! Щас и жениху позвоним, какие проблемы! А если жених есть, то какого ты хера шляешься по ночам по закоулкам? А? Небось так себе трахалей цепляешь, а потом деньги с них сосешь?!

При слове «сосешь» Вику стало тошнить, и сержант с брезгливыми матерками поволок ее из кабинета в сортир, а потом стоял снаружи и орал, чтобы она поторапливалась. Вику выворачивало наизнанку над сколотой плиткой, взгляд цеплялся за черные точки на умывальнике, а в голове билось: неужели это я? за что меня так?.. Когда она умылась и вытерла рот, то ее отвели обратно, в кабинет, и снова стали расспрашивать.

– А ты знаешь, что нам нужно будет твое фото? – вдруг спросил парень в гражданском и хрустнул костяшками пальцев. – Мы его по телевизору покажем и в газетах напечатаем. Это обязательно.

– З-зачем?!

– Потому что так положено. Информируем общественность, что появился маньяк-насильник,