— Это важно для моей борьбы с нашим общим врагом. Разве не очевидно?

— Часть нашли у одного из агентов Каина. Его задержали жандармы, а потом передали нам вместе с письмами. Ещё некоторые записки с похожей шифровкой передали вы из пиратских лагерей. Расшифровать мы пока так и не смогли. Наши спецы вообще заявили, что эти символы меняются в хаотичном порядке каждый раз, как к ним прикасается не тот, кому письмо адресовано. Так что дешифровка почти невозможна.

— А подозреваемым давал подержать?

— Везде одно и то же.

— Ясно, — сказал я и использовал Истинное Виденье.

Шесть из семи писем подсветились одинаковым тёмно-синим цветом, со вкраплениями фиолетового и золотого. Ауры, обладатель которой стоял рядом со мной и внимательно наблюдал.

Я усмехнулся и сразу отодвинул письма Леопардича в сторону. Он чуть приподнял брови. Но в глазах мелькнуло одобрение.

А вот последнее письмо обладало знакомой оранжево-болотной аурой. Её я видел как раз у одного из офицеров ДКРУ, далеко не самых приятных.

— Подозреваемые готовы? — спросил я.

— Готовы, — кивнул он. — Ну что, сколько крыс у меня под боком?

— Одна. Конечно, если вы вдруг не сами оказались предателем. Потому что вот эту ерунду, — я указал на «проверочные» письма, — написали вы.

— Ты действительно видишь след души? Впервые слышу о таком явлении вообще.

— Это древний секрет моего рода. Теперь пойдёмте, я и сам хочу поскорее выявить грызуна.

Мы пошли по пустым коридорам. Ни одного постового. Даже никакого лишнего шума на всём протяжении пути в подвал я не услышал.

Спустившись в подвал, мы зашли в просторное помещение. По сути — каменную коробку.

В один ряд здесь выстроилось семь человек, стоящих со скованными позади руками и плотными повязками, которые полностью закрывали им глаза.

В однообразных тонких рубашках, наголо выбритые. Словно уже приговоренные узники. Их лица были направлены в пол, так что рассмотреть их было сложно.

Напротив стояли сотрудники с заряженными ружьями и не сводили с подозреваемых глаз.

Всё в полной тишине.

Истинное Виденье.

Оранжевая с болотным аура, принадлежащая вспыльчивому завистнику.

Тому самому, кто принимал Елисея из наших рук. И тому, кто этой ночью чуть не кинулся на меня с оружием в руках в Центральном Дворце.

Я молча указал на него пальцем.

Глаза Леопардича не выразили удивления, но налились ледяной яростью. Он дал короткий знак и сотрудники вывели офицера-предателя.

А мы вернулись наверх.

— Червь, — только и сказал Леопардич, когда мы оказались в его кабинете. — Сынок богатых родителей, которого мне пропихнули в качестве адьютанта. Его род был принят богом всего несколько поколений назад, так что его даже знатным нельзя назвать! Эту мразь я подозревал в числе первых.

— Что теперь его ждёт?

— Допрос с пристрастием, а затем — позорная виселица. Медведкины… — он улыбнулся. — Ничего, теперь я использую его предательство в качестве аргумента для выдавливания их покровителей из столицы. Слишком уж часто они лезли в дела ДКРУ.

— Ты выглядишь довольным.

— Да, потому что Медведкин вызывает у меня лишь тошноту и, иногда, раздражение. Это лучший вариант предателя, если вообще можно так сказать.

— Я помог вам, а теперь хочу, чтобы вы помогли мне.

— В рамках договора я сделаю всё, что смогу. И жду от тебя выполнения остальной работы.

— Нет, прямо сейчас мне кое-что нужно.

Леопардич нахмурился. — И что же?

— Вся информация по Каину, которая у вас есть. Пока вы ещё обладаете полномочиями, чтобы её передать.

Он задумался, но согласно кивнул. — Хорошо. Я велю отправить копии на твой остров, когда мы сами разберёмся с ними и хаосом в городе. На этом закончим, Кальмаров. Эта проклятая ночь наконец-то подошла к концу.

Вот только забот у меня меньше не стало.

Потому что нужно было ещё найти тех бравых парней, которые должны были защищать улицы ночью.

И нашёл я их в любимом баре старика Лампы, за делом любого наёмника — попойкой.

— О, вот и наш благородный наниматель! — отсалютовал старик Лампа полуторалитровой кружкой пенного.

И его тут же поддержали празднующие вокруг мужчины самого боевитого вида. На некоторых красовались свежие повязки, покрывающие раны на руках и ногах.

— Празднуете, — ухмыльнулся я, внимательно вглядываясь в лицо каждого и проверяя их Истинным Виденьем на наличие проклятия. Для надёжности.

Чисто.

— Ещё бы! — ответил Лампа. — Ночка была жаркой, а победа — желанной! Мы несколько часов бегали с жандармами, отстреливая всяких головорезов. Они вчера словно с цепи сорвались и одновременно ринулись в порт. Но мы их остановили! Ура!

И всеобщий клич прокатился по бару.

Немногие другие посетители только с осторожностью посматривали на наёмников, да на постоянно бегающего к ним с новым пивом владельца.

— Ваше вашество! Присоединяйтесь! — призвал Лампа.

Но времени у меня на это не было.

— Время рассчёта.

— А, о! Это святое. Господа, я же говорил, что этот благородный молодой человек держит слово и на него можно положиться?

Все одобрительно закивали.

— Выпьем же за благородного господина! — поднял вверх кружку один из наёмников.

— Выпьем! — и захлюпала выпиваемая выпика, пока Лампа подходил ко мне.

Мы вышли на улицу, в знакомый переулок. Где я отсчитал Лампе причитающиеся ему и парням две тысячи имперских рублей.

— Ваше вашество, с вами крайне приятно иметь дело!

— Теперь слушай меня, Лампа. Мне нужно домой. Чем скорее, тем лучше.

Он вмиг стал серьёзен. — Понял. Дайте только расплатиться с мужиками и отбудем!

— Жду.

Лампа зашёл в бар и вернулся через пару минут. После чего мы быстрым шагом двинулись к причалу.

— Ваше вашество, можно вопрос?

— Задавай.

— А случаем не вы детвору к деньгами приобщаете?

— Конкретнее.

— Да тут внучок мой ночью прибегал, сказал, что друг его с неким Кальмаровым дела делает. Тот ему платит за наблюдения, да слухи всякие.

Я только усмехнулся, что не ускользнуло от Лампы. — Так и знал. Где какое движение, там сразу и вы появляетесь, — он пригладил подбородок.

— С ними всё в порядке?

— Со шпаной-то этой? Конечно! Они ж ушлые, мышата. Везде пролезут и нос свой засунут, — засмеялся он. — Они сейчас все вместе отсыпаются у дочки моей. Крепкие друзья, бандиты мелкие.

Мы подошли к рыбацкой