психологическую безопасность при высказывании своего мнения. То, что одни хирурги делали это, а другие нет, позволило мне проспективно проверить связь между психологической безопасностью и успешным внедрением инноваций; когда исследование началось, я не знал, какие участки преуспеют в инновациях, а какие потерпят неудачу. Позже я смогу сделать вывод, что команды, которые работали над созданием психологической безопасности, превосходили те, которые этого не делали.

В-третьих, в своих откровенных, рефлексивных беседах о том, как проходили процедуры, успешные команды следили за тем, чтобы не было путаницы в происходящем. На этом более зрелом этапе развития кардиохирургии неудачи, с которыми они столкнулись, скорее всего, были связаны с быстрым переходом к традиционной процедуре вместо минимально инвазивной. Или просто отказ от новой технологии - неудача, но не опасная для жизни. Несмотря на то что девять из шестнадцати исследованных нами команд не смогли внедрить инновации, ни в одной из сотен малоинвазивных операций, проведенных по нашим данным, не было ни одного случая смерти пациента. Избежав предотвратимого вреда, каждая команда, которую мы изучили, тем самым стала продуманным практиком науки о том, как хорошо потерпеть неудачу.

Практикуя науку о том, как хорошо терпеть неудачи

Неудачи никогда не приносят удовольствия, но с практикой, используя новые инструменты и знания, они могут стать менее болезненными и легче усваиваться. Инстинктивное отвращение к неудачам, путаница в их разновидностях и страх перед отказом не дают нам покоя. Выход из ситуации начинается с переосмысления неудачи - как это сделали многие бронзовые призеры Олимпийских игр - и установления реалистичных ожиданий в отношении нее. От небольших неудач, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, до трагических смертей, произошедших в первые дни операции на открытом сердце, - неудачи являются неизбежной частью прогресса. Это справедливо как для нашей личной жизни, так и для жизненно важных институтов, формирующих общество. Вот почему так важно и, в конечном счете, так полезно овладеть наукой неудач. Каждая из следующих глав содержит основополагающие идеи и практики, которые помогут вам в этом.

ГЛАВА 2. Эврика!

Я не потерпел неудачу. Я просто нашел десять тысяч способов, которые не сработают.

-Приписывается Томасу А. Эдисону

Хотя большинство из нас знакомы с концепцией ДНК - нуклеиновых кислот, определяющих многое в нашей сущности, - немногие из нас пытались манипулировать этими крошечными химическими веществами естественного происхождения, чтобы расширить их применение в спасительных терапиях или судьбоносных нанотехнологиях. Именно этим зарабатывает на жизнь доктор Дженнифер Химстра, работающая вместе с другими сотрудниками своей процветающей исследовательской лаборатории в Университете Эмори.

На границе любой научной области продуманная гипотеза, не подкрепленная данными, - это как раз то, что нужно. Ученые, а также изобретатели, такие как Джеймс Уэст, с которым вы познакомитесь позже в этой главе, не задерживаются надолго в своих областях, если не могут терпеть неудачи. Они понимают, какую пользу приносит разумная неудача. Было бы ложью утверждать, что эти неудачи не разочаровывают. Это так. Однако, подобно бронзовым призерам Олимпийских игр, ученые и изобретатели учатся здраво относиться к неудачам. Доктор Хемстра - ученый, который не только практикует это здоровое мышление, но и проповедует его студентам в своей лаборатории, а также в твитах, статьях и видео.

Я встретился с Джен по Zoom в один из летних дней 2021 года. Ученые - одни из самых стойких и продуманных практиков разумных неудач, и я хотел узнать у Джен больше о том, как может происходить разумная неудача. Когда я спросил ее о любимой истории провала, руки Джен взлетели вверх, ладони раскрылись, обращенные ко мне. "Неудача - это часть науки, а не приговор", - говорит она. Ее теплая, открытая улыбка грозит вырваться за пределы маленького экрана. Она любит говорить студентам своей лаборатории: "Мы будем терпеть неудачи весь день". Руководителям научных лабораторий необходимо нормализовать ситуацию с неудачами, объясняет она. Подсчитав, что эксперименты проваливаются в 95 процентах случаев, Джен добавляет: "В девяти случаях из десяти люди излишне корят себя".

Это очень больно.

Если только, как Джен, вы не понимаете разницы между порицаемыми и похвальными неудачами. Умные неудачи достойны похвалы, потому что они являются необходимыми строительными блоками для открытий.

Доктор Химстра пришла к этому признанию честно. Она говорит, что стала ученым, потому что учительница естествознания в восьмом классе сказала ей, что она не сильна в науке. Когда в 1990-х годах друзья пригласили ее принять участие в научной олимпиаде, она согласилась - не надеясь на успех, а потому что ей нужно было занятие после уроков. Там Джен обнаружила, что ей не только нравится геология, но и удается ее изучать; в итоге тренер клуба добился того, что ее приняли на естественно-научные курсы старшей школы с углубленным изучением. Первоначальная неудача в изучении естественных наук заставила ее развить внутреннюю мотивацию. Вместо того чтобы готовиться к экзаменам (внеличностная мотивация, если таковая вообще существует), она заучивала названия камней и сортировала их в картонные коробки из-под яиц, потому что, по ее словам, это было "весело". Когда она посмотрела антиутопический научно-фантастический фильм "Гаттака" вскоре после его выхода на экраны, фильм повлиял на то, что она решила изучать химию. Сегодня, став первой женщиной, получившей звание профессора на кафедре химии в Эмори, она все еще передает свой внутренний восторг от работы ради нее самой - так же, как она радуется за своих студентов.

Сегодня днем она одета в голубой блейзер, и после нашей встречи может выступить перед аудиторией, полной студентов, или же просто сбросить блейзер и отправиться на пробежку. Позади нее, на полках за ее столом, стоят различные модели и фигурки, которые она собирала. Она показывает на одну и говорит, что ее назвали Стив, в честь аспиранта Стива Кнутсона, который использовал химический реагент под названием глиоксаль I для реакции с нуклеотидами в одноцепочечной РНК. Когда я спрашиваю, почему это может быть важно (показывая свое относительное невежество в области химии), Джен отвечает: "Ага!" и объясняет, что лаборатория была в экстазе от того, сколько направлений для исследований и разработок открыл глиоксаль. Помимо для контролируемого или временного высвобождения терапевтических препаратов, они изобрели своего рода научный инструмент для других химиков, работающих в области синтетической биологии или исследований по управлению различными генными цепями.

А как насчет неудач? Очевидно, что даже такой спокойный человек, как Дженнифер Химстра, начинает рассказ о неудаче с финала - успешного исхода. А это лишь подтверждает, насколько сложно говорить о неудачах.

Джен делает шаг назад. Быстро заговорив, она объясняет, что,