Шрифт:
Закладка:
— А меня информировали, что ты тоже каким-то боком причастен. — Игорь сел напротив и попытался поглядеть в глаза Кабира. Но сам же первый и отвернулся. Слишком тяжелый взгляд, холодный и непроницаемый.
— Ага, я так и знал, что меня притянут. Если я был ее инструктором, это ничего не значит!
— Допустим. Но я бы тебя понял. Долго без баб… Только не говори, что ты мусульманин и все такое.
— Она как мужик была, — поморщился Кабир. — С такой даже в темноте страшно.
Игорь рассмеялся и тут же помрачнел, вспомнив, что видел в пятнах светотени под лестницей.
— А что за фортель ты выкинул со своим новым куратором?
— Он болван! Если уж я ввязался с вами в работу, так хоть адекватного человека прислали бы.
— Ладно, — отмахнулся Игорь. — И все-таки… Что там со снайпершей? Если прокуратура докопается до твоей причастности к делу, нам порушат все планы. Мне нужны козыри на руках, чтобы тебя отмазать в случае чего. А для этого я должен понимать, что же вчера произошло.
Кабир скрылся в облаке табачного дыма и, как показалось Игорю, посмеивался.
— Не волнуйся, хабиби, никаких показаний никто против меня не даст. Я не при делах. Твой осведомитель что-то напутал.
— Хм, — сказал разведчик, подумав, что с «осведомителем», как назвал его Кабир, в самом деле стоит подробно поговорить, а не полагаться только на слова Тарасова. — Тогда к делу. Есть у тебя люди в Крыму? На юге России?
— И не только. У нас сеть довольно разветвленная. На Кавказе, в Татарстане. — Кабир сам налил себе чаю, положив в чашку сразу три пакетика с заваркой. Не вынимал их, пока кипяток не почернел. Стал быстро пить, не обжигаясь. Когда он поднял левую руку с чашкой, камуфляж натянулся у него на плече и сквозь ткань проступила кровь. — Только сложно будет с ними встретиться, минуя их кураторов в Сирии.
— Погоди, что у тебя с рукой? — Игорь указал на плечо араба.
— Рана открылась. — Кабир потер локоть пониже пятна на камуфляже и поморщился.
— Надо перевязать… — Игорь поискал в кухонном шкафу аптечку. — Снимай куртку.
— Да ну! — Кабир не торопился разоблачаться, вызвав еще большие подозрения.
Игорь помнил про шрамы на его плече, но те не были свежими. С чего им открываться? Где и когда он получил травму, которая может так кровоточить? Не имеет ли это отношение к вчерашнему убийству?
— Давай-давай! Ты же не девица.
Разведчик увидел, что в самом деле открылся один из двух уродливых шрамов. Однако вокруг него был такой откровенный синяк, черно-синий, что стало ясно — драка, о которой упоминал Тарасов, имела место, и араб в ней принимал активное участие. Но связана ли потасовка с убийством полячки?
— Сама рана открылась? — поинтересовался Игорь.
Кабир отмолчался, позволив перевязать себе руку.
— У тебя нет с ними прямой связи? — Он убедился, что добиваться ответа, тем более правдивого, по поводу драки бесполезно, и вернулся к рабочим вопросам.
— Я свяжусь с моими людьми в Сирии, а они выведут на «спящих» боевиков. Те работают на ДАИШ, но за деньги станут выполнять задания от любого хозяина. Однако, если они провалятся, ДАИШ в их лице потеряет свои многолетние наработки в России и на меня откроют охоту. Тогда мне не поздоровится. Но, как я уже говорил, все решают деньги.
Кабир надел куртку.
— Драка была, — признал он вдруг неохотно. — Но это не связано со снайпершей. Зашел разговор про Ирак. Тема для меня больная. Они торчали в провинциях Басра и Ди-Кар на чужой земле много лет, а уже в 2014 году их самолеты прилетали нас бомбить с авиабазы Акротири с Кипра и из Катара из Аль-Удейда. Сначала они убивали и насиловали мой народ, детей и женщин, называя всех террористами и прихвостнями Саддама, затем бомбили север Ирака и уже моих товарищей по оружию — даишевцев в Мосуле. — После слов «товарищей по оружию» он хмыкнул. — А я люблю свою родину. В общем, слово за слово… Я человек нервный, отравленный никотином и свинцом. — Он указал на свое плечо. — А кто такие даишевцы? В большинстве своем те же бывшие иракские офицеры. Англичане всегда ненавидели арабов. Да к кому они вообще хорошо относятся! Их устраивало, когда они нас использовали во времена протектората, да и раньше. Что из ценностей не вывезли в начале прошлого века, добрали теперь из музеев и с археологических раскопок.
— Твои игиловцы занимались тем же и в Ираке, и в Сирии, — не преминул напомнить Игорь, подивившись, как хитер и изворотлив этот парень. Подумал, что камнем преткновения для Генпрокуратуры может стать его драка с англичанами незадолго до убийства. Именно из-за нее притянут к делу. И ведь как соскакивает, какую историко-политическую базу подводит. Но Игорь недооценил смекалку Кабира. Тот и не думал оправдываться.
— Паре англичан я что-то сломал, но это им не помешало потом взяться за Чеславу. — Увидев недоумение на лице Игоря, он уточнил: — Так полячку звали. Я же ее инструктором был. Но это я к чему начал рассказывать, — Кабир потер смуглый лоб с более светлой кожей у кромки волос, наверное, от ношения гутры. Игорь легко мог представить его себе в гутре и длинной арабской дишдаше. — Я считаю, что неплохо бы здесь, на базе полигона и не только, создавать исламские батальоны. У вас на Украине хватает мусульман. Я мог бы подобрать командиров из опытных даишевцев. Если им хорошо заплатить, они с удовольствием приедут.
«Кто бы сомневался!» — подумал Игорь, прищурившись от табачного дыма и обдумывая, насколько хороша идея, насколько она реальна и перспективна и как бы с этого получить дивиденды. Стоит ли с ней обратиться к Тарасову или к военным? Но он никому не доверял. Идею лучше не выпускать из рук. Игорь понимал, что множество игиловцев на квадратный метр чернозема — это чревато, причем не только для врага, но и для украинцев. Однако есть ли иной способ бороться с Россией? Пусть будут головорезы, пусть будут ненавистные поляки. И другие. Раз уж заварили кашу, теперь надо в нее подбрасывать дрова. А что касается поляков…
Бывший одноклассник Игоря, с которым случайно встретился на Крещатике и зашел в кафе выпить по рюмке, рассказывал, что ездит на заработки в Польшу. «Там с нами эти панове обращаются как с
