тут лучше разобраться, раздался голос Рэндома:

– Порядок, я взялся за передний бампер. Берись за задний, и отнесем тачку на дорогу, – а потом будем держаться левой стороны.

Он не шутил.

Что-то он там говорил насчет гравитации, но я не чувствовал, чтобы она здесь была настолько меньше. Я знал, что силен, но сомневался, что сумею поднять «мерседес». С другой стороны, иного мне не оставалось: Рэндом именно этого от меня и ожидал, а посвящать его в пробелы своей памяти сейчас не стоило.

Так что я присел на корточки, взялся за бампер и начал потихоньку выпрямлять ноги. Задние колеса с чавканьем вылезли из грязи. Я держал машину в двух футах над землей – это было тяжело, черт побери, очень тяжело, но я мог это сделать!

При каждом шаге я погружался на шесть дюймов в вязкую почву, но машину нес. И то же самое делал Рэндом со своей стороны.

Мы поставили ее на дорогу, авто качнулось на рессорах. Потом я снял ботинки, вылил из них грязную жижу, вычистил пучком травы, выжал носки, стряхнул грязь с брюк, швырнул свою обувь под заднее сиденье и сел за руль босиком.

Рэндом тоже быстренько прыгнул на свое сиденье и произнес:

– Слушай, я бы хотел еще разок перед тобой извиниться…

– Да ладно, – сказал я. – Было и прошло.

– Да, конечно, но мне бы не хотелось, чтобы у тебя оставалась заноза в памяти…

– Не останется, – успокоил я его. – Просто отныне умерь свой пыл, когда будешь убивать кого-то в моем присутствии.

– Хорошо, – пообещал он.

– Тогда поехали. – И мы двинулись дальше.

Сначала мы пробирались по скальному каньону, потом миновали странный город, казалось, целиком выстроенный из стекла или чего-то в этом роде; здания там были высокими, легкими и уязвимо-хрупкими, а люди просвечивали под розовым солнцем так, что отчетливо видны были их внутренние органы и даже остатки недавно съеденного. Прозрачные люди, толпясь на перекрестках, удивленно смотрели на мчащийся мимо автомобиль, однако ни один не попытался остановить нас или перейти нам дорогу.

– Местный Чарли Форт[31] будет еще много лет поминать это событие, – заявил мой брат.

Я кивнул.

Затем дорога как таковая кончилась: теперь мы ехали по какому-то бескрайнему листу кремния. Потом он сузился и превратился в дорогу, а еще через некоторое время слева и справа от нас появились болота, глубокие, бурые и вонючие. Я заметил – клянусь! – как настоящий диплодок поднял голову и уставился на нас сверху вниз. А потом в небесах скользнула гигантская тень с крыльями, как у летучей мыши. Небо теперь было лазоревым, а солнце имело цвет червонного золота.

– У нас бензина меньше четверти бака, – сообщил я.

– Ну ладно, – сказал Рэндом. – Останавливай машину.

Я так и сделал.

Довольно долго – минут этак шесть – брат молчал, потом промолвил:

– Поехали дальше.

Спустя три мили мы наткнулись на бревенчатую баррикаду, и я начал ее объезжать. В бревнах появилась дверь, и Рэндом велел:

– Останови машину и посигналь.

Я так и сделал, и вскоре деревянные ворота, скрипнув тяжеленными железными петлями, открылись вовнутрь.

– Заезжай, – сказал Рэндом. – Здесь безопасно.

Я проехал в ворота и слева заметил три красноголовые бензоколонки «Эссо»[32], а за ними – обыкновенный домишко, какой мне доводилось кучу раз наблюдать на заправках при несколько менее экзотических обстоятельствах. Подкатил к одной из колонок и стал ждать.

Тип, который выбрался из домика, ростом был не выше пяти футов, зато с громадным пузом, носом клубничного оттенка и широченными плечищами.

– Что надоть? – спросил он. – Заправить?

Я кивнул:

– Обычный.

– Чуток сдай назад, пожалуйста, – указал он.

Я так и сделал и поинтересовался у Рэндома:

– А деньги-то мои здесь годятся?

– А ты на них посмотри, – предложил он мне, и я заглянул в бумажник.

Он был набит какими-то оранжевыми и желтыми бумажками, в уголках – римские цифры и буквы «Д.К.». Рэндом, ухмыляясь, наблюдал за мной.

– Видишь, я обо всем позаботился, – сказал он.

– Да уж. Между прочим, хочется есть.

Мы осмотрелись и обнаружили неподалеку большую вывеску, с которой на нас смотрел знакомый джентльмен, в другом месте рекламирующий «курятину по-кентуккийски»[33].

Клубничный Нос слил остатки бензина на землю, повесил шланг обратно, подошел к окошку и заявил:

– Восемь королевских драконов.

Я отыскал купюру с пометкой «V Д.К.», прибавил еще три с пометкой «I Д.К.» и передал ему.

– Спасибо, – сказал он и сунул деньги в карман. – Проверить масло и воду?

– Да, пожалуйста.

Заправщик добавил немножко воды, сообщил, что масло в норме, и слегка протер ветровое стекло грязным лоскутом. Потом махнул нам на прощанье рукой и пошел к себе под навес.

Мы подъехали к закусочной «Кенни Руа»[34] и купили большую упаковку «жареных кусочков ящерятины по-кентуккийски» и бочонок слабого солоноватого пива. Потом ополоснулись у колонки, погудели у ворот, и наконец человек с алебардой на правом плече открыл запор и выпустил нас.

Мы снова выехали на дорогу.

И тут прямо перед нашим носом на шоссе выпрыгнул тираннозавр, подумал немного и побрел по своим делам куда-то влево. Над головой пролетели еще три птеродактиля.

– Жаль расставаться с небесами Амбера, – сказал Рэндом. Я не очень-то понял и что-то пробурчал ему в ответ. – Но и боюсь сделать все сразу, – продолжал он. – Нас запросто может на куски разорвать.

– Это уж да, – согласился я.

– С другой стороны, эти места мне что-то не очень нравятся.

Я кивнул, и мы поехали дальше. Наконец кремниевая равнина осталась позади; теперь нас со всех сторон обступили голые скалы.

– А что ты делаешь сейчас? – осмелился я спросить Рэндома.

– У нас есть небеса, теперь попробую сделать землю[35], – ответил он.

Скальная пустошь стала отдельными скалами, а земля меж ними была черна и пустынна[36]. Через некоторое время скал стало меньше, а земли больше, и вот появились пятна зелени. Сперва – лишь отдельные клочья травы, но травы необычайно зеленой, какая не росла на ведомой мне Земле.

Вскоре зелени стало больше.

Появились первые деревья, разбросанные поодиночке вдоль дороги.

А потом был лес – ах, какой лес!

Я в жизни не видел подобных деревьев – могучих и величественных, а листва их, сочно-зеленая, слегка отливала золотом. Высокие – словно башни, воздушные – словно облака. Немыслимо огромные сосны, дубы, клены и многие другие, каких я не знал. А воздух меж ними был полон дивными ароматами, и, когда я приоткрыл окно и сделал вдох, мне тут же захотелось распахнуть все окна.

– Арденский лес[37], – спокойно сказал тот,