Лада очнулась на берегу, ее тошнило соленой водой.

Спасли.

Но с тех пор появился страх воды.

Лада даже в ванной купалась с опаской, предпочитала быстрый душ.

Память вытеснила страшное, но в большую воду Лада больше не входила никогда.

Тем не менее, замуж Лада вышла за моряка.

Так получилось случайно. Она выбрала мужчину, а о его профессии узнала потом.

Он был механик на судне, но фактически ходил в море, а значит, моряк.

Он был красив и с первой минуты знакомства излучал уверенность в себе.

А еще часто дарил цветы. Говорил: «В море нет цветов, а на суше – есть. Надо ценить возможность любоваться прекрасным, пока оно доступно».

Лада таяла – настолько все его слова отзывались внутри. Иногда ей становилось страшно оттого, что другой человек – это не ее собственность, и он может в любой момент взять и уйти. Например, в море или к другой женщине, и унести с собой себя, свою уверенность, свои объятия и букеты, и тогда Лада не выживет, потому что ее жизнь с недавних пор обретает смысл, только если рядом он.

Его звали Владислав. Ее – Лада. Забавно получалось: Лада Влада.

Он, рассказывая о своей работе, часто говорил фразу: «У моря нет обочин».

Она означала, что в море, когда качает и не видно ничего, кроме волн и горизонта, человек начинает сходить с ума. Если во время путешествия на машине, например, можно припарковаться на обочине и поспать, то в море поспать не получится.

Там нельзя припарковаться и переждать качку.

Море нельзя поставить на паузу, передохнуть и плыть дальше.

В этом и есть смысл стихии.

Она – твоя реальность, пока ты в ней.

Влад рассказывал, как однажды они были в рейсе два месяца, и у их кока на пятый день плавания вдруг открылась морская болезнь: он лежал в каюте и умирал от качки. И остальные дни от голода команду спасали лишь консервы и то подобие супа, которое кок успевал сварганить, хлопнув натощак пятьдесят грамм рома (ром помогает при качке).

Лада слушала-слушала – и влюбилась. С радостью нырнула в эпицентр своего чувства, не подозревая, что резкое погружение чревато сильными перегрузками.

Поженились скоропостижно. Узнали, что Влад уходит в море на следующей неделе, собрались – и расписались за сутки до его отплытия.

На следующий день Лада провожала мужа в рейс. Реальность, окутанная маревом счастья, казалась сказочной.

А потом Влад стал… разным. Будто совмещал в себе ассорти характеров. Этим он постоянно держал Ладу в напряжении. Каким он будет сегодня? Что за ребусы?

Первый год после знакомства он почти всегда был нежный, ласковый, но властный. С течением времени концентрация ласки и властности поменялись местами: холодный диктатор вытеснял нежность.

Лада скучала по тому своему прежнему мужу, мечтала вернуться в прошлое и поставить любовь на паузу, будто зафиксировать ее в янтаре времени.

Но у любви нет обочин.

Если тебя укачало в любви, и началась морская болезнь, то терпи.

Нельзя припарковаться, успокоиться и переждать дискомфорт.

Та же схема, что и с морем.

Отношения стали мучительными, будто все хорошее ушло на дно, а сверху, отныне, взвесь страха и разочарования. Подруги говорили, что это кризис, и что в семье без кризисов никак.

Лада была относительно счастлива, только пока Влад был в море. У нее хорошо получалось ждать.

Ждать моряка – это жить в коконе социальной удовлетворенности.

Ты замужем, общество не кусает тебя за нарушенные социальные стандарты, не смотрит высокомерно, но при этом и ежедневного компромисса, свойственного браку, нет: не надо уговаривать себя потерпеть, уступить, не надо гасить вечное раздражение.

Последние годы стало совсем плохо: когда Влад приходил из моря, начинался сущий ад.

Например, если он выпивал, то любил ходить по квартире и угрожающе спрашивать:

– Кто все это заработал?

– Ты.

– Кто? Я не слышу!

– ТЫ!

– Во-о-от.

И это даже не столько скупость, скорее, восхищение собой, настоянное на недохваленности. Ай да я! Где мои аплодисменты?

По меркам социума Лада была счастлива и успешна. Качественный работящий муж. Хорошая квартира в центре. Машина. Что еще?

Но Ладе казалось, что несчастней ее человека нет.

Влад себя очень любил. Слишком сильно, чтобы в его сердце осталось место для другого человека.

Люди говорят про таких самовлюбленных мужчин «нарцисс».

Нарцисс – это цветок. Невзрачный, куцый, нелепый.

Почему нарцисс?

Лада прочитала миф о прекрасном молодом человеке, который предпочел любоваться на свое отражение в водах ручья и отверг любовь нимфы. В наказание за это он был обречен влюбиться в собственное отражение и в итоге превратился в нарцисс.

Красиво. И очень похоже на Влада.

Любоваться собой в отражении моря и не замечать больше никого – просто в точку.

Лада каждый день получала доказательства того, что в его море она не отражается.

Влад однажды принес с рыбалки копченую рыбу. Видимо, она была несвежая, но за привкусом копчения это было не очевидно.

Они оба ели эту рыбу и оба отравились.

Им обоим было одинаково плохо, рвало, мутило.

Влад протягивал ей свой тазик и говорил слабым, измученным голосом: «Убери!»

Хотя ей было так же плохо, и он не мог не понимать, что оторвать голову от подушки в ее состоянии – подвиг.

Но Влад не умел замечать других.

Лада хотела развестись сразу, через полгода, но тут он ушел в море. На пять месяцев. За пять месяцев она отвыкла от него и соскучилась. Решила повременить с разводом. Красивый муж на фото лучше, чем штамп о разводе.

Ее жизнь превратилась в приливы и отливы. Она с нетерпением ждала его уходов в море и терпела его присутствие дома.

Она часто гуляла по берегу моря, смотрела за горизонт.

«Там, в море, нет связи, нет денег, – часто говорил Влад. – Там неважно, кто сколько зарабатывает. Там есть только человек, обнаженный перед стихией. Какой есть. Море будто сдергивает с личности все наносное, оставляя костяк личности. Там, в море, проявляется истинная суть человека».

Лада слушала мужа и понимала, что в любви все так же.

Любовь – тоже море. Она осуществляет нравственную ревизию характера человека, раскрывает его суть без социальных реверансов и сквозь кажущиеся идеальными лживые инстаграмы.