Уилл стиснул зубы. Даже мотнул коротко головой, как боксёр, получивший короткий хук накоротке, однако растерявшимся не выглядел. Чертовски хорошо держится для сопляка.

— Возможно. Жизнь бесконечна в своих проявлениях, мистер Лайвстоун. Но это жизнь, и тем она прекрасна. Новый Бангор не пытается щадить чьих-то чувств, напротив. Он испытывает их, как испытывают на прочность пеньковую верёвку, он нарочно проверяет их пределы и при случае безжалостно рвёт. Но тем самым он даёт возможность раскрыться человеческой душе — в любом проявлении. Для каждой человеческой страсти у него есть ответ, для каждого желания — удовлетворение, для каждого страха — зримое воплощение.

Лэйд лишь небрежно отмахнулся.

— В вас говорит восторженность новичка. Надо думать, некогда сэр Джеймс Кук тоже полагал открытую им Новую Зеландию блаженным царством, земля которого состоит из хлебного пудинга, а реки — из сидра. И полагал так вплоть до того момента, когда чёртовы полли не стали натирать его солью и уксусом. Новый Бангор — это не Эдем, Уилл. Это ад в самом страшном и изобретательном воплощении. Он не проверяет и не испытывает чувств, он измывается над ними, пародируя в самых страшных формах. Он не раскрывает человеческие души, он ищет в них трещинки, на которые можно надавить, чтоб превратить душу в месиво бесформенных осколков. Вы просто позволили ему себя обмануть, подсунув то, что сами искали.

— Я не согласен с вами, мистер Лайвстоун. Я многое увидел здесь.

— А ещё больше — не увидели! — Лэйд едва не грохнул кулаком по столу, — И рискуете никогда не увидеть. Может, в обществе полковника Уизерса вы и пребывали в относительной безопасности, вас невидимо оберегала сама Канцелярия, но оставшись в одиночестве… Да ваш Эдем попросту сожрёт вас, хрустнув костями!

— Полковник Уизерс тоже разделял ваше мнение, мистер Лайвстоун. Он считал, что Новый Бангор — неподходящее для меня место. И, смею надеяться, мне удалось поколебать его уверенность.

Лэйд вспомнил человека в чёрном с бледным лицом утопленника и призрачной улыбкой. Он едва не издал смешок — колючий, царапающий горло нервный смешок, который должен был весьма скверно прозвучать в замкнутом объёме кабинета. Поколебать уверенность полковника Уизерса в его представлении было не проще, чем летней мошке — поколебать Собор Святого Павла.

Канцелярия хочет, чтоб он покинул остров. Эти слова полковника Уизерса отпечатались в его памяти так крепко, что Лэйду казалось, они будут пылать огненными буквами во тьме, стоит ему лишь закрыть глаза.

— Как вы оказались здесь?

Уилл смутился. Он вновь ссутулился в кресле, сделавшись из пламенного оратора сдержанным молодым человеком.

— Я свернул налево возле скобяных товаров, вышел на Хейвуд-стрит и…

— Я имел в виду не это, — Лэйд коротко мотнул головой, — Как вы оказались здесь?

— О. К сожалению, полковник Уизерс не мог бесконечно тратить на меня своё драгоценное время. Он служит в Канцелярии и, как я понимаю, немало занят по службе. Так что он счёл возможным перепоручить меня другому гиду, знающему Новый Бангор не хуже него. Вы даже не представляете, как я был обрадован и польщён, узнав, что этим гидом будет не кто-нибудь, а сам Бангорский Тигр!

Уилл замолчал, ожидая его реплики. Но реплики всё не находилось, напрасно Лэйд то барабанил пальцами по столешнице, то хмыкал. Проще было найти щепотку чая в давно опустошённом сундуке, чем подходящие моменту слова. Тяжёлый, скверный, совершенно незнакомый случай.

Растерянно блуждающий по кабинету взгляд коснулся потрёпанного талмуда мистера Хиггса, любовно устроенного его собственной рукой на углу стола. Коснулся — и двинулся дальше. Чем сейчас мог ему помочь мистер Хиггс? Посоветовать томить мясо до нужной степени готовности? Обратить внимание на свежесть зелени?..

Книга. Вот оно. А что, если…

Лэйд посмотрел на Уилла, потом на «Большую поваренную книгу Хиггса», потом — опять на Уилла. Ещё не идея, лишь её хвостик, но хвостик многообещающий. Пожалуй, можно попытаться потянуть на него и посмотреть, что вынырнет на свет.

— Мистер Уильям…

— Уилл.

— Уилл. Скажите, вам доводилось читать «Божественную комедию» Данте?

К его удивлению, этот простой вопрос вызвал на поверхность аскетичного лица гостя отчётливо тёплые эмоции.

— Разумеется, и не раз! Это воистину великое произведение, мистер Лайвстоун, смело сочетающее текст Святого Писания с упоительной гаммой человеческих эмоций и чувств. Признаться, я даже пытался делать наброски к ней. Ничего особенного, школярская мазня, но у меня есть надежда с течением времени сделать несколько серьёзных иллюстраций. Нет, не тёшу себя надеждой, что могу хотя бы в малости сравняться с великими мастерами прошлого, Деменико де Микелино и Сандро Ботичелли, но осмеливаюсь надеяться, что когда-нибудь и у меня выйдет что-нибудь небесталанное, годное хотя бы для того, чтоб повесить над камином.

— У вас, наверно, крепкий желудок, — пробормотал Лэйд, пытаясь ворчливостью тона скрыть ожесточённую работу мысли, — Я знаю о «Божественной комедии» достаточно, чтобы быть уверенным — если хоть какая-то сцена из неё окажется над моим камином, я рискую лишиться аппетита до конца своих дней.

— «Комедию» мессира Данте часто упрекают в чрезмерной мрачности, — согласился Уилл, — Но это несправедливо. Она живописует не ад, она посвящена человеческой душе со всеми её достоинствами и огрехами, кавернами и инкрустациями. Эта книга — Библия человеческой души, тщательнейший чертёж тех человеческих страстей, которыми мы одержимы. Но почему вы заговорили о «Божественной комедии», мистер Лайвстоун?

Лэйд вздохнул.

— Надо думать, я не очень похожу на хитрого итальяшку Вергилия[21], тот, вероятно, был помоложе и фунтов на сто пятьдесят полегче. Однако готов оказать вам ту же услугу, которую он оказал сеньору Алигьери. Вам нужен был гид? Считайте, он у вас есть.

— Простите, я не…

— Вы знаете, из скольких административных районов состоит Новый Бангор?

— Из девяти, — почти тотчас ответил Уилл, — Но какое…

— Верно. Майринк, Айронглоу, Коппертаун, Редруф, Миддлдэк Шипспоттинг, Олд-Донован, Лонг-Джон, Клиф. Девять. Забавная аналогия с тем устройством ада, которую рисовал перед читателем автор «Божественной комедии», верно?

— Я не сторонник слепого символизма, мистер Лайвстоун. Девять муз, девять архангельских чинов, ну и, конечно, число Беатриче…

— Впрочем, думаю, что небольшая перестановка не пойдёт во вред. Можно заменить Майринк Скрэпси и, поверьте, наша прогулка от этого только выиграет. Что ж, я берусь продолжить дело полковника Уизерса, — торжественно произнёс Лэйд. Хотел произнести по-будничному, но голос сам зазвенел литой медью, — Провести вас по девяти кругам ада. Показать вам настоящий Новый Бангор. Не его фальшивую позолоту и не его нарочито пугающие лики. Я хочу показать вам истинное обличье вашего Эдема. Его потроха и внутренности. Его повелителей и его слуг. Его затаённые страсти и течения. И судьбы тех людей, которые по доброй воле или невольно, этим течениям отдаются.

— Если вы желаете навести на меня страху…

— Не стану спорить, у меня была такая мысль, — усмехнулся Лэйд, — Но не мне соперничать