на кухню, где, конечно, все разговоры прекратились и все взгляды обратились на меня. Но я уже смотрела на Картера, чьё внимание было направлено прямо на меня.

Моё горло сжалось, живот перевернулся, а сердце странно колотилось в центре груди.

— Ты уверена, что с тобой всё в порядке?

Я посмотрела на отца, который с беспокойством глядел на меня.

— Ты выглядишь ужасно бледной, дорогая.

Я кивнула, но это была ложь. Действительно большая грёбаная ложь. Я чувствовала, что Картер всё ещё наблюдает за мной, но отказывалась снова смотреть на него. Я знала — просто знала — Эмбер и мой отец видели грязную вину за то, что я делала с этим мужчиной, написанную на моём лице.

— Ты выглядишь так, будто тебя вот-вот стошнит.

Предоставьте Эмбер возможность указать на мои самые непривлекательные качества на данный момент, и она это сделает.

— Я в порядке. — Я гордилась собой, по крайней мере, это звучало так, будто было правдой.

— Присядь, я принесу тебе воды, — приказал папа, и я автоматически подошла к столу и села, но по-прежнему отказывалась смотреть на Картера. Хотя я определённо чувствовала его внимание на мне.

— Это Картер, отец Эмбер.

Я прочистила горло и поёрзала на стуле, моё лицо пылало. Наступила тишина, и я посмотрела на отца, который наблюдал за мной, прежде чем посмотреть на Картера. Брови папы опустились, затем он снова обратил своё внимание на меня.

— Вы двое раньше не встречались, верно? — его тон был обычным, но в нём чувствовалось какое-то замешательство, подсказавшее мне, что он понимал, что что-то не так. Он просто не знал, что именно.

Боже, я молилась, чтобы он не знал.

— Так ты Мина? — в голосе Картера было веселье.

Тон Картера окутал меня, как толстое, доминирующее одеяло, и я поняла, что заметно вздрогнула.

Тогда я посмотрела на него, наши взгляды встретились. Он откинулся на спинку стула, его широкие плечи, крепкие мускулы и уверенность сочились из него.

Он приподнял бровь, и я поняла, что не ответила.

— Да. Я Мина, — запнулась я, чувствуя, как моё лицо горит ещё сильнее.

Картер ухмыльнулся, и мой живот снова сделал странную вещь.

Он наклонился вперёд, выставив напоказ широкие предплечья, и засучил рукава рубашки. Я позволила своему взгляду скользнуть по венам, покрывающим его золотистую кожу, моё тело стыдливо нагревалось до той же температуры, что и лицо, потому что это зрелище меня очень возбуждало.

— Ты уверена, что мы не встречались раньше? — уголок его рта дёрнулся от сдерживаемого веселья. — Ты выглядишь ужасно знакомо.

Его взгляд скользнул по моему лицу, вниз по шее и на секунду остановился на моей груди, прежде чем он снова посмотрел мне в глаза.

Я пыталась контролировать своё дыхание, но всего один взгляд этого мужчины, и я загоралась, как фейерверки на Четвёртое июля.

— Я почти уверена, что запомнила бы, — прошептала я, а затем почувствовала, будто меня бросили в чан с расплавленной лавой из-за того, как мне внезапно стало жарко. Картер одарил меня понимающим взглядом, когда медленно откинулся назад и перекинул мускулистое предплечье через пустой стул рядом с ним.

— Ужин должен быть готов минут через десять. Хочешь чего-нибудь выпить? — мой отец обратился к Картеру. Мужчине напротив меня потребовалось целых тридцать секунд, прежде чем он прервал зрительный контакт и ответил моему отцу.

— Скотч, если он у тебя есть.

Я же пыталась сосредоточиться на чём угодно — на всем — кроме Картера, хотя по-прежнему чувствовала на себе его взгляд. Это было похоже на осязаемое прикосновение, как будто мы вернулись в тот гостиничный номер, и он поставил меня на колени и шлёпал меня по заднице и киске.

— Можно и мне тоже? — пискнула и взглянула на отца, который поднял бровь.

— Скотч? — уточнил он, и я кивнула в ответ. — Ты же никогда не пьёшь крепкие напитки.

Я пожала плечами.

— Немного.

Папа снова взглянул на Картера, на мгновение задержал его внимание, затем откашлялся и кивнул.

— Хорошо.

Пятнадцать минут спустя мы все были за обеденным столом, еда моего отца была расставлена в центре на множестве мисок и тарелок, а мой стакан виски стоял передо мной.

Я отпила из него — возможно, это была самая противная вещь, которую я когда-либо пробовала — но мне стало хорошо и тепло, так что это было не так уж и плохо.

Я не могла сдержать гримасу и посмотрела на Картера, сидевшего рядом со мной. Я ожидала, что он ухмыльнется, увидев, что я не могу справиться с крепким напитком, но он расслабился, откинувшись на спинку стула, обхватив одной рукой стакан, а его палец медленно провёл по краю. С намёком.

Я не могла читать мысли, но мне не обязательно было это делать с Картером, чтобы точно знать, о чём он думает.

О сексе. Со. Мной.

Я быстро отвела взгляд.

Первые двадцать минут ужин проходил хорошо… пока я не пошла за второй порцией невероятной пасты моего отца. Я могла бы винить виски в своём повышенном аппетите, но правда в том, что мой отец готовил потрясающую еду, и нужно быть сумасшедшим, если она тебе не понравилась.

— Ты за добавкой? — голос Эмбер заставил меня замереть на полпути.

Я взглянула на неё, затем на отца и, наконец, на Картера. Последний смотрел на Эмбер, опустив брови. Мой отец тоже смотрел на Эмбер, как будто она сошла с ума.

— Что? — она пожала плечами и взяла бокал, прежде чем сделать глоток. — Просто удивлена, что тебе нужно ещё. Паста всегда меня насыщает.

Мой отец издал сдавленный звук. Картер тихо зарычал, и я чуть не подавилась скотчем, который только что выпила. Эмбер серьёзно… осуждала меня за еду?

— Ты пробовала еду моего отца, верно? — я приподняла бровь. — Он один из лучших поваров на свете, и нежелание съесть добавку — это своего рода оскорбление для шеф-повара. Просто немного этикета за ужином, — я сдержала ухмылку, когда челюсть Эмбер сжалась, её отвращение ко мне было ясно. Неужели эта сука не думала, что я огрызнусь?

Правильно, Эмбер. Я тоже не твоя фанатка.

Она откинулась назад и прищурила на меня глаза.

— Некоторым людям не нужна вторая порция.

Температура в комнате упала так сильно, что у меня по рукам тут же побежали мурашки.

О, чёрт возьми, нет. Она только что назвала меня толстой? У меня поднялось кровяное давление. Я положила руки на стол и знала, что уже в нескольких секундах от того, чтобы поставить её на место, когда заговорил мой отец.