— Ты поэтому не советовал пользоваться лифтом в их особняке?

— Милый Феликсон находит ужасно смешным, когда гости зависают в металлической клетке меж этажами. Некоторые дамы в возрасте так забавно пугаются и зовут на помощь! Еще можно подбежать и как бы случайно выронить что-то мокрое или липкое на одежду гостя…

— Вот ведь!..

Ульяна невольно замялась, подбирая подходящее определение на медицинской латыни.

— Мелкий говнюк?

— Дядя Саша!..

— Да, ты права. Мелкий аристократический говнюк, так будет точнее. Весь в отца, практически чистокровный Эльстон.

— Разве? Обликом он весьма похож на мать.

— И только.

Словно подтверждая это, в камине звонко щелкнул уголек.

— Прямая линия потомков Юсуфа-мирзы прервана, и никакие Высочайшие указы или решения геральдической палаты не смогут это изменить. Возможно, проживи последний князь Юсупов несколько подольше, и поучаствуй в воспитании внуков… Хотя вряд ли бы это помогло в отношении младшего Феликсона, при такой-то наследственности.

Заинтересованно шевельнувшись на своем «насесте», будущий медик состроила вопросительную мордашку:

— А что именно не так с племянниками Наденьки?!?

Видя, что ей не торопятся отвечать, восемнадцатилетняя почемучка усилила нажим, поглядив дядюшку по руке и умильно улыбнувшись.

— От Сумароковых они унаследовали предрасположенность к легкой шизофрении, от Эльстонов — склонность к мужеложеству и инфантилизм.

— А от матери?

— Пока еще рано об этом говорить… Хотя старший Николя и подает определенные надежды. Вообще, Юсуповы не раз отметились в истории и как государственные деятели, и как удачливые заводчики и дельцы. К слову, и как большие ценители женской красоты: еще дедушка Зинаиды устроил себе из крепостных девиц самый натуральный гарем, а прадедушка, по слухам, пользовался особыми милостями императрицы Екатерины Великой… Жаль, что такой род прервался.

Замолчав, князь нехотя пошевелился, подбросив в топку пару новых поленьев. А его воспитанница тем временем оставила в покое многострадальный локон и задумчиво провела подушечками пальцев по щечке.

— А почему Наденька так отличается от Зинаиды Николаевны?

— Разве?

— Нет, ну конечно они сестры, в этом нет никаких сомнений. Но все же — разный цвет волос, немного иной разрез глаз и губ, даже оттенок кожи…

— Они не полнородные. Когда умерла первая жена Николая Борисовича, он венчался второй раз — в надежде, что молодая супруга все же подарит ему долгожданного наследника. Однако вместо сына на свет появилась девочка, а ее мать в три дня умерла от послеродовой горячки[3]… Так, Плюшка, что за странный интерес к младшей Юсуповой?..

— Почему сразу странный?!? Просто она мне нравится, вот и стараюсь побольше о ней разузнать.

Выждав, пока Александр пригубит бокал с тягучим сливочным ликером, вредная девица поинтересовалась подозрительно-невинным тоном:

— Мало ли, вдруг она станет моей мачехой?

Не дождавшись никакой внятной реакции на провокацию, сероглазая интриганка решила зайти с другой стороны:

— Или княгиней Агреневой станет другая? Нет, не отвечай, я попробую угадать сама: это княжна Белосельская-Белозерская?

Фыркнув в опустевший бокал, тридцатилетний холостяк протянул руку за колокольчиком для вызова ужина. В смысле горничной, которая и организует вечерний… Пардон, скорее ранне-ночной перекус.

— Поужинаешь со мной?

— М-мм? Разве что салатик?..

Неслышно появившаяся под затихающий серебряный звон, служанка с экзотически-восточной внешностью понятливо кивнула и вновь растворилась в темноте дверного проема.

— Так что там с княжной?

— Марии Константиновне сейчас не до брачных устремлений: с кончиной ее почтенного батюшки у семейства наступили тяжелые дни. На уральских заводах уже какой месяц не утихают волнения среди мастеровых, частные кредиторы и казна требуют своевременного погашения долгов…

Неприятности, обрушившиеся на древнюю княжескую фамилию, оставили мадемуазель Вожину абсолютно равнодушной.

— Ну и ладно. Княжна Кантакузен?

— Дарью Михайловну уже посватали с полного ее на то согласия. И вообще-то, мы с ней оказывается, дальние родственники.

— В самом деле?!?

— За подробностями к тетушке.

Поерзав на подлокотнике (жарко!), Ульянка не выдержала и убежала в свои девичьи покои, менять выверенный до последней мелочи образ «студентка из приличной мещанской семьи» на удобное домашнее платье и теплые пушистые туфли — кои те же мещане упорно обзывали обычными тапочками. Опять же, руки сполоснуть перед ужином, то да се…

— Кто-то из сестер Барятинских?

Плюхнувшись на второе из кресел, и утянув с сервировочного столика тарелку с салатиком, девушка вернулась к интересующей ее теме — старательно не замечая направленный на нее укоризненный взгляд.

— Неугомонная.

— Что-что?..

— Жена из урожденных Барятинских, это гарантированная нехватка кальция в организме.

Будущий врач надолго задумалась, рассеянно покусывая пустые зубчики вилки — пока один холостяк спокойно наслаждался куриным супом с ржаными сухариками.

— Сдаюсь: это какая-то наследственная болезнь?

— В некотором роде, Плюшка. Это болезнь нынешнего сословного общества, в котором замужним аристократкам полагается приличным и даже необходимым иметь сердечного друга.

— О?!?

Непроизвольно представив любимого дядюшку, голову которого украшали мощные и ветвистые знаки отличия рогатого мужа, медноволосая красавица недовольно нахмурилась.

— К слову: это еще и один из характерных признаков вырождения правящего класса.

На сей раз девушка впала в задумчивость так глубоко и надолго, что кое-кто успел спокойно завершить уже не вечерний, а вполне себе ночной перекус — и даже без особой спешки нацедить себе новый бокальчик.

— Ой!..

Клацнув зубками по столовому серебру, Ульяна непонимающе поглядела на твердую и невкусную вилку. Затем на тарелку с нетронутым салатом. Напоследок зачем-то заглянула в чашку остывшего чая, и нехотя приступила ко второму ужину, не став и далее развивать весьма благодатную тему вырождения правящего класса империи. Вообще, чем взрослее она становилась, тем больше понимала, что иные запреты дядюшки были исключительно для ее же пользы. Кстати, о запретах!

— А что, сестры Барятинские уже потеряли право на белую