– Обсудим, – вполоборота откликнулся он.

3

Мать с отцом перестали делать ей замечания – дочь стала взрослой. Она говорила как взрослая, вела себя так же, не позволяла упрекать себя, читать нотации, даже делать замечания. Могла сразу встать и уйти. Так однажды и случилось, когда разразился скандал, накипело у отца и он вгорячах сказал: «Парня не дождалась, а парень-то хороший был, ходит, поглядите на нее, полуголая, что дома, что на улице, ни стыда, ни совести. Ведет себя как публичная девка». Рита не замедлила показать характер. Только сказала: «В таком случае ты – звероящер». – «Высечь бы тебя!» – еще яростнее бросил ей вслед отец. «Тебе надо было в колонию устроиться работать надзирателем, а не физкультуру в школе преподавать», – ответила дочь. «Оставь ты ее», – защищала легкомысленную дочку изнервничавшаяся мать. «Да ей восемнадцать всего! Сопля она!» – протестовал отец. «В моем возрасте девушки уже в очереди в порнобизнес стоят», – бросила Рита. «Куда стоят?» – гневно переспросил отец. «Туда», – ответила она и хлопнула дверью.

Время от времени, когда отца не было дома, она привозила игрушки – то большую плюшевую обезьяну, то рыжего кудлатого льва, то серого слона с длинным хоботом. Его она любила особенно и называла Цезарем. «Кто ж тебе такие подарки-то дарит?» – спросила однажды мать. «Любовник, – как ни в чем не бывало ответила Рита. – Он богатый, может себе позволить». «Ясно, – вздохнула мать. – И в кого ты такая пошла?» – «В прабабушку, – ответила Рита. – Помнишь, ты говорила, что она любовницей красного командира была, которого потом расстреляли? Носилась с ним в Гражданскую войну на коне? Из маузера палила во все стороны. – Она вскинула руки, вытянула указательные пальцы в сторону матери: – Пиф! Паф! Вот в нее, амазонку, я и пошла. Гены виноваты».

Июль был в разгаре. Однажды, пока Гарик плескался в душе, Рита спустила с постели ноги, встала и сразу оказалась перед гигантским зеркалом. Это был день, когда она посмотрела на себя по-другому. Она вдруг увидела в своем отражении не тоненькую девочку или девушку, а уверенную в себе молодую женщину, которой все удается в жизни и будет удаваться. Обязательно. А иначе разве стоит жить? «Странно, – подумала Рита, – что еще вчера я не могла уразуметь такую простую истину». Она поняла, что в ее жизни случилось что-то очень важное. То, от чего перехватывает дух.

Сзади, препоясанный полотенцем, подошел Гарик.

– Ты очень красивая, – сказал он. – Я вряд ли когда-нибудь тебя забуду.

– А разве ты собираешься куда-то деться?

Гарик не ответил. Она вспомнила, что он здесь не навсегда. Их реальность зыбкая, как замок на песке перед приливом. Но она знала об этом с самого начала. Обняв ее за плечи, Гарик проговорил:

– Кто-то из классиков сказал: я не верю в любовь. Просто есть люди, с которыми тебе хорошо – всю жизнь, год, месяц, неделю, день, час или несколько минут. – Он сбросил полотенце, прижал ее к себе. – Идем в постель. Не будем тратить время понапрасну.

Последняя фраза уколола – словно ее торопили.

– Ты бы взял меня с собой, если бы я попросила? – шепотом вымолвила Рита. – Туда, где твоя жизнь?

Он смотрел на ее отражение в зеркале – зорко, даже пронзительно – и не отвечал.

– Так взял бы? – пересиливая себя, повторила она. – Ради тебя я бы оставила все…

И не ожидала она от себя таких слов, но сказала. Вместо ответа Гарик вновь подсек ее, как делал много раз, подхватил, как перышко, и понес на кровать. Он целовал ее розовые ступни, щиколотки, икры, колени, бедра. В какой-то момент она закрыла от удовольствия глаза и решила: хватит вопросов. Будь что будет.

После любви, когда они, утомленные, пролежали в безмолвии довольно долго, Гарик взял ее за руку:

– В этой жизни, девочка, нужно быть очень сильным. – Он сжал ее пальцы. – Иначе тебя растопчут. Но ты не просто красивая и сексуальная, ты и есть сильная. Мне это нравится. Это качество и будет твоим спасительным козырем, даже если мир станет рушиться вокруг.

Следующий день Рита провела на работе, в «Платформе», дописывала пару материалов. Во второй половине дня, когда все сделала, она позвонила Гарику – он трубку не взял. Рита вызвала такси и поехала в отель. Когда она направлялась к лифту, ее перехватил высокий администратор с аккуратной залысиной и маслеными глазами, мимо которого, в темных очках, гордо вздернув подбородок, она так часто проходила в сопровождении супермена из пентхауса.

– Простите, кажется, вас зовут Рита? – нарочито вежливо спросил он.

– Да, – остановилась она. – А в чем дело?

– Вы в «111-й» номер?

– Разумеется, вы же знаете, где я живу.

– Простите, конечно, знаю. – Он многозначительно произносил эти слова, так и буровя ее взглядом. – Но наш постоялец съехал.

– Как это съехал? – не сразу поняла Рита.

– Уехал в Москву. Странно, что он вам не сказал сам. Господин Зверев очень торопился.

– Какой господин?

– Как это какой, девушка? Григорий Зверев, с кем вы имели радость общаться последние два месяца.

Рита непроизвольно нахмурилась: она даже не знала его фамилии. Но им и не нужны были фамилии. Зачем? Хватало имен, чтобы один мог окликнуть другого, хватало тел и неуемного желания. Все остальное – лишнее.

– Его вызвало начальство – срочно перебрасывают на другой объект, куда-то за Урал.

Губы Риты непроизвольно дрогнули:

– За Урал?

– Да.

И опять у нее закружилась голова, как в день знакомства с Гариком. Только теперь волна горечи всколыхнулась в груди и дошла до самого горла, встав комом.

– То есть он не вернется? – едва проглотив слюну, пролепетала она.

– Нет, – отрицательно и снисходительно покачал лысой головой администратор. – Увы. Но для вас он оставил подарок и письмо. Идемте.

Она последовала за ним. Администратор вошел в просторную конторку. Там, в целлофановом пакете, был упакован гигантский плюшевый осел с золотой цепью через шею и медалью с надписью: «Иа». Администратор вынес осла девушке, положил его бочком в кресло.

– По-моему, очень трогательно, – кивнул он на игрушку.

– А где письмо? – спросила Рита.

– В пакете, – ответил заботливый администратор, приоткрыл пакет и достал сложенный листок.

Оно не было запечатано – мог прочитать любой. Рита развернула бумагу. Там было несколько наспех выведенных строк: «Прощай, будь умницей. Спасибо за проведенное время. И помни: ты – сильная».

Голова у Риты все еще кружилась.

– Вы, конечно, меня простите, мадемуазель…

Обращение покоробило, но она не подала виду.

– Говорите.

– Это очень личное.

– Да говорите же.

– У нас то и дело появляются очень серьезные постояльцы, – вкрадчиво