— Знатно ты заехала Велесову, спасибо.

— Не благодари, — поморщилась Рогова. — Он ведь специально руки не подставил, да?

Мы вышли на улицу.

— Глеб вчера его отделал в клубе, — объяснила я. — Сашка злобу затаил и, видимо, решил отыграться на мне.

— Фу, мразь какая, — сплюнула Васька. — Ты куда это? На метро? Может, такси вызовем?

С утра погода стояла по-летнему жаркая. А сейчас вместо тепла я чувствовала только обжигающий холод и озноб брал.

— У меня нет денег на такси, — призналась я.

— Я заплачу, — предложила Васька. — И в больничку нужно съездить.

— Нет.

Если поеду в больницу, то эта травма из гипотетической станет настоящей, а последствия… Меня съедал жуткий страх только от мысли, что с танцами придется завязать.

Чем я заниматься-то буду? Я же жила музыкой, я же…

— Дельная мысль, Рогова, — высказался Хорек, который вдруг нас нагнал на площади. — Пойдем, Селезнева, я тут недалеко припарковался.

— Александр Антонович? — Я и квакнуть не успела, как препод подхватил меня под руку и настойчиво повел именно в том направлении, куда ему надо было. — А? Куда?

— Прокатимся.

— Но-о…

— Правильно, Александр Антонович, — поддакнула Васька. — Отвезите ее, пожалуйста, а то ведь она та еще ослиха, помирать будет — не скажет.

Я хотела было возмутиться, но в какой-то момент поняла, что не чувствую ног. Они двигались, шли, только словно моими вдруг перестали быть. И это до такой степени меня напугало, что я потеряла дар речи.

Хорьков наш моим состоянием, конечно же, воспользовался. Они с Васькой усадили меня на переднее сиденье, защелкнули ремень безопасности и аккуратненько дверцу прикрыли.

— Рогова, назад, — скомандовал препод, и подруга ловко нырнула в салон.

— По газам, Александр Антонович.

— Не борзей, — бросил мужчина и завел мотор.

— И в мыслях не было, — тут же пискнула Васька.

А я все плыла в каком-то тумане. Вроде и боль даже притупилась, только в себя до конца прийти не получалось. Тело срабатывало неправильно и с опозданием, хотя раньше всегда мне было послушным другом.

Очнулась лишь в больничном коридоре. Мы стояли напротив брюнета в медицинском халате, а я весь разговор пропустила. Только вынырнула из мыслей…

— Васнецов, ну не в службу, а в дружбу, — упрашивал препод. — Посмотри девчонку.

— Шурик, ты меня без ножа режешь, — скривился врач. — У меня операция через полчаса, совсем зашиваюсь, веришь?

— Ром, — свел брови к переносице Хорек, — ну разве я так часто тебя о чем-то прошу?

— Вообще-то да, — хмыкнул мужчина.

— Ладно, считай, в этом месяце больше не буду. Один ган… говнюк уронил ее сегодня, руки не из того места выросли. Поможешь?

— Эх, пойдем, болезная. — Врач открыл дверь и поманил меня за собой в кабинет. — Машка, рентген девочке сделай. И в темпе вальса, пожалуйста.

— Это как, Роман Андреевич? — кокетливо взмахнула ресницами молоденькая медсестра.

— Раз, два, три, Мария, — прищелкнул пальцами врач. — Шевелись.

Дальше все закрутилось-завертелось с такой силой, что я даже толком не успевала за событиями. Пока медсестра проявляла снимок, врач запретил мне одеваться и хорошенько осмотрел спину.

— Так больно? — спросил Роман, нажимая мне ладонью на макушку.

— О…

— Ясно, — нахмурился мужчина. — Одевайтесь, барышня. И прилягте на кушетку, если совсем невмоготу.

Руки слушались с трудом, немели. Только я списывала это на последствия пережитого стресса. Даже больничный запах вызывал страх, а уж возможный диагноз… От одной мысли поплохеть могло, но я держалась и одевалась настолько быстро, насколько могла.

Правда, врачу до моих женских прелестей никакого дела не было. И стыд — последнее о чем вспоминаешь в такие моменты, когда будущее на кону.

— Хм-м… — пожевал губами Васнецов, рассматривая снимок. — Нет бы в вышивальщицы податься, что же вас, таких молодых и красивых, в танцы-то тянет?

Раньше я ответила бы что, взахлеб описала бы все прелести будущей профессии, посмеялась бы над приземленностью мужчины, но сейчас… Сейчас я ждала приговор.

— А мне потом вас по кускам собирать приходится, кости сращивать, суставы вправлять… — был в своих мыслях врач.

— Перелом? — не своим голосом спросила я и затаила дыхание в ожидании ответа.

— Как зовут? — Мужчина задержал на мне взгляд.

— Маргарита Селезнева.

— Вот что, Рита. Подозрение на трещину девятого грудного позвонка, что с десятым — под вопросом. Возможен компрессионный перелом, а может, и нет его. Нужно дополнительные обследования проводить.

В ушах зашумело.

— Чем мне это грозит? Ну если он там есть, — сцепила руки в замок я.

— Диагноз нужно уточнить, может, на вытяжку положим, корсет, ограничение движений… — нахмурился Васнецов.

— Танцы? — Пересохло во рту.

— Я не бабка-гадалка, мне точность требуется, — отчего-то разозлился врач.

— Не стоит, спасибо, — ответила ему я. — Только Александру Антоновичу ничего не говорите, ладно?

— В смысле?

— Ну про травму мою. Он мне кислород в профессии перекроет, я тогда умру.

Васнецов потемнел лицом.

— Где вас, таких идиоток, только делают, а? — вдруг рявкнул он, отчего я даже отшатнулась.

— Пойду-ка я чаек попью, пирожок схомячу, — пробормотала медсестра и быстренько ретировалась из кабинета.

— Тебе не о танцах думать нужно, а о том, чтобы инвалидом не стать! — продолжал бушевать мужчина. — И как бы без операции обойтись да полноценным человеком остаться!

— Я здорова, — поджала губы я, не отступая под его грозным взглядом. — Трещина же только под вопросом, правильно? Значит, ее может там и не быть совсем. А вы сразу: вытяжка, залечите.

Васнецов стал мрачнее тучи, сжал кулаки, набычился. Я же продолжила настаивать на своем.

— У меня ноги ходят? Ходят! Руки шевелятся? Еще как. Значит, и танцевать могу. А к боли я привычная, она в танцах постоянный спутник.

— Пошла вон, — вполне спокойным тоном сказал мужчина, только вот я от мороза в его голосе вздрогнула.

— Только Хорькову не говорите, пожалуйста…

— Вон пошла, я сказал, — блеснул глазами врач. — Мое время дорого стоит. И я хочу его тратить на тех, кто действительно нуждается в моей помощи.

Резонно. Логично. И не поспоришь.

— Простите, — пискнула я и поплелась к выходу. Ноги были тяжелыми.