– Заинька, давай, давай, – начала понукать меня Нина, – точно сможешь! Я в тебя верю.

– Стой …! – приказала Валя.

Я замер.

– Почему не пропиховываешь лапы? – задала вопрос дня Валентина.

– Не пропиховываются, – пожаловался я и замер.

Иван Павлович, это ты сейчас произнес великий глагол «не пропиховываются»?

– Нинка, ты фигню затеяла, – оценила ситуацию Валентина. – Сейчас впихосуем одну его лапу, а что со второй делать? Как он ее в крыло запихунькает?.. получится!

– Всегда так делаем, – тяжело дыша начала оправдываться Нина.

– Если всегда идешь на каток в лыжах, то не надо удивляться, что тебя туда всегда не пускают, – философски заметила Валя. – Глупо всегда поступать одинаково и ждать разный результат. Ваняша! Применим другую, …, методу! Ты всунькиваешь обе лапы разом. А мы с Нинкой сзади встанем, как рванем, как дернем! Готов?!.. Ответь!

Я молча кивнул. Тетушки, несмотря на размер помещения, быстро ухитрились разместиться за моей спиной.

– Ручонки в крылья на раз-два… вдергунькиваешь, – начала инструктаж Валя, – и на уровень груди задираешь. Стоишь на ногах крепенько, не шатаясь. А мы на три как куриную, прости господи, одежу, рванем, и …! Впихосуем тебя в страшенное изделие, как нож в масло. Усек? Раз, два, три, …! И ты свои лапы, …, вздергунькиваешь!

– Угу, – отозвался я.

– Раз, два… – скомандовала Валя и примолкла.

Короткое время в закутке стояла тишина, потом помощница Эдуарда спросила:

– Ванюша, чего стоишь? Почему руки на уровень груди не вздергунькал?

– Команду жду, – объяснил я.

– Так уже крикнула: раз-два!

– Вы сказали: «На раз-два…», – уточнил я, – вот и ждал «…»!

В ту же секунду меня затопило изумление. Что со мной? Сначала извращаю глагол «пропихивать», а теперь еще при дамах произношу вслух слово, которым некоторые люди называют женщину с пониженной социальной ответственностью, продающую свое тело за деньги!

– Госсподи, – прошептала Нина, – что ж ты мужиков-то такими глупыми создал? Вроде, образованный парень, из хорошей семьи, с воспитанием, в носу штопором не ковыряет, а дуб дубом! Ваняша, давай я команду отдам! Просто: раз-два! Понял?

– Хорошо, – согласился я.

– Становись! – скомандовала Валя.

– Раз-два, – произнесла Нина.

Я живо поднял руки, меня чуть приподняло, потом опустило, поволокло назад. Я зашатался, попытался устоять на ногах, не удержался, шлепнулся на спину.

– …! – крикнул женский голос.

В ту же секунду ширма, которая отделяла часть комнаты, рухнула на меня.

– …! – завопил теперь дуэт.

Я попытался сбросить с себя перегородку, но не сумел осуществить задуманное, потому что лишился способности шевелить руками. В первую секунду я испугался. Знаю случай, когда мужчина просто споткнулся, упал и его парализовало. Но уже через секунду понял: костюм курицы не дает двигать конечностями.

С криком «боже, Ив!» в поле моего зрения оказался Эдик.

– Сейчас, сейчас, дорогой друг! Момент! Подниму вас! Боже! Вы больно ушиблись? Солнце наше! Ай-ай-ай!

Через некоторое время я оказался на ногах.

– Шарман, – зааплодировала Мака. – Никки, ты гениальна. Костюм шикарен!

– Хорошо получилось, – одобрила Люка. – Только немного странно: тело курятинское, а голова Вавы.

Тут у дамы зазвонил телефон. Маменькина подружка посмотрела на экран, ахнула и убежала, забыв попрощаться.

Я стоял молча. «Курятинское тело»! Люка изобрела новое прилагательное. Такое не каждому удается.

– Вот вам ответ на вопрос, почему не следует врать, что твои родители академики! Рано или поздно ты попадешь в некую ситуацию, ляпнешь «курятинское тело», и всем станет ясно, что тебя не цвет науки воспитывал, – язвительно отметила Мака. – Всем понятно, что следует говорить «курячье» тело! Ох уж эта Люка! А то мы не знаем, на каком вокзале ее Андрэ нашел, отмыл, одел. Можно подумать, что от нас можно правду скрыть. Но по поводу головы она правильно замечание сделала. В самом деле странно смотрится – голова Вавы, а внизу… О-о-о! Ноги!

– А с ними что? – не понял Эдик.

– Курячье тело только до колен, – хихикнула Зюка, – потом идут две забавные волосатые конечности в носках. Обносоченная курица! Умираю!

– У кур нет растительности на конечностях, – добавила изюминку в беседу Мака, – у нее такая пупырчатая желтая кожа и когти! Никки, ты не подумала на эту тему!

– Нет, я все предусмотрела! – резво возразила маменька. – Просто Вава не успел надеть особые когтястые чулки.

– …! – прошептала Валентина. – Тоже их еще не видела, прямо охота посмотреть. Баба-то с фантазией – пупырчатые джурапки!

Эдик начал кашлять, и я понял, что «когтястые» чулки маменька придумала только что.

– Голова непременно будет, – пообещал Эдуард. – Не успели доделать.

– Следует поторопиться, – велела Николетта. – Девочки, вы, наверное, устали? Давайте заедем к Полю, выпьем кофейку?

– Отличная идея, Никки! – обрадовалась Мака.

Дамы быстро удалились.

– Ванечка, – нежно произнесла Валя, – бедолага вы наш, сейчас враз вытряхунькаем тебя из костюмчика.

Меня охватила тоска.

– И придется примерять еще два наряда?

Эдик опасливо посмотрел на дверь.

– Нет! Курица – самый сложный лук. Кстати, насчет ног дамы правы. С остальными костюмами все понятно, там не нужна примерка. Оба лука подходят всем людям весом от сорока пяти до ста десяти килограммов.

– Отлично! – обрадовался я. – Эдуард, разрешите задать вопрос?

– Конечно, Ив, – улыбнулся модельер. – Надеюсь, сумею на него ответить.

– Почему вы постоянно говорите про лук, но овощей не видно?

Валентина и Нина радостно захихикали.

Эдуард округлил глаза.

– Простите, английский глагол «лук» имеет значение «смотреть, рассматривать, выглядеть». Если же «лук» существительное, то это «взгляд, вид». В России это слово теперь используют как синоним слов «образ», «комплект одежды», «наряд».

– Спасибо, – поблагодарил я. – А сейчас вытряхунькаем меня из курячьего лука.

Глава двенадцатая

На следующее утро Боря обрадовал известием, что Валерий Кох готов уделить время для беседы. Только встреча назначена не в каком-нибудь московском кафе, а в поселке Боровкино, ровно в полдень.

– Сколько туда ехать? – уточнил я.

– Если не случится авария и шоссе не замрет в пробке, то где-то час, – предположил секретарь. – Утром после девяти в область легче ехать, чем из области.

По квартире пролетела трель звонка.

– Кто решил побеспокоить нас? – удивился Боря и ушел.

Через пару секунд я услышал хорошо знакомый голос Ирэн Львовны.

– Иван Павлович проснулся?

– Конечно, – ответил Боря. – Желаете чаю?

– Лучше кофе, – попросила мама Олега и вошла в столовую.

Я встал.

– Добрый день.

Котина махнула рукой.

– Садись! Олежек улетел куда-то по делам: то ли в Мурманск, то ли еще куда. Не способна запомнить все города, где у него магазины. Он просил тебе кое-что рассказать. О, Боречка, аромат восхитительный! Спасибо, дружочек, никто, кроме тебя, так кофе не варит.

Демьянка вылезла из-под стола, подошла