Шрифт:
Закладка:
– Заинька, давай, давай, – начала понукать меня Нина, – точно сможешь! Я в тебя верю.
– Стой …! – приказала Валя.
Я замер.
– Почему не пропиховываешь лапы? – задала вопрос дня Валентина.
– Не пропиховываются, – пожаловался я и замер.
Иван Павлович, это ты сейчас произнес великий глагол «не пропиховываются»?
– Нинка, ты фигню затеяла, – оценила ситуацию Валентина. – Сейчас впихосуем одну его лапу, а что со второй делать? Как он ее в крыло запихунькает?.. получится!
– Всегда так делаем, – тяжело дыша начала оправдываться Нина.
– Если всегда идешь на каток в лыжах, то не надо удивляться, что тебя туда всегда не пускают, – философски заметила Валя. – Глупо всегда поступать одинаково и ждать разный результат. Ваняша! Применим другую, …, методу! Ты всунькиваешь обе лапы разом. А мы с Нинкой сзади встанем, как рванем, как дернем! Готов?!.. Ответь!
Я молча кивнул. Тетушки, несмотря на размер помещения, быстро ухитрились разместиться за моей спиной.
– Ручонки в крылья на раз-два… вдергунькиваешь, – начала инструктаж Валя, – и на уровень груди задираешь. Стоишь на ногах крепенько, не шатаясь. А мы на три как куриную, прости господи, одежу, рванем, и …! Впихосуем тебя в страшенное изделие, как нож в масло. Усек? Раз, два, три, …! И ты свои лапы, …, вздергунькиваешь!
– Угу, – отозвался я.
– Раз, два… – скомандовала Валя и примолкла.
Короткое время в закутке стояла тишина, потом помощница Эдуарда спросила:
– Ванюша, чего стоишь? Почему руки на уровень груди не вздергунькал?
– Команду жду, – объяснил я.
– Так уже крикнула: раз-два!
– Вы сказали: «На раз-два…», – уточнил я, – вот и ждал «…»!
В ту же секунду меня затопило изумление. Что со мной? Сначала извращаю глагол «пропихивать», а теперь еще при дамах произношу вслух слово, которым некоторые люди называют женщину с пониженной социальной ответственностью, продающую свое тело за деньги!
– Госсподи, – прошептала Нина, – что ж ты мужиков-то такими глупыми создал? Вроде, образованный парень, из хорошей семьи, с воспитанием, в носу штопором не ковыряет, а дуб дубом! Ваняша, давай я команду отдам! Просто: раз-два! Понял?
– Хорошо, – согласился я.
– Становись! – скомандовала Валя.
– Раз-два, – произнесла Нина.
Я живо поднял руки, меня чуть приподняло, потом опустило, поволокло назад. Я зашатался, попытался устоять на ногах, не удержался, шлепнулся на спину.
– …! – крикнул женский голос.
В ту же секунду ширма, которая отделяла часть комнаты, рухнула на меня.
– …! – завопил теперь дуэт.
Я попытался сбросить с себя перегородку, но не сумел осуществить задуманное, потому что лишился способности шевелить руками. В первую секунду я испугался. Знаю случай, когда мужчина просто споткнулся, упал и его парализовало. Но уже через секунду понял: костюм курицы не дает двигать конечностями.
С криком «боже, Ив!» в поле моего зрения оказался Эдик.
– Сейчас, сейчас, дорогой друг! Момент! Подниму вас! Боже! Вы больно ушиблись? Солнце наше! Ай-ай-ай!
Через некоторое время я оказался на ногах.
– Шарман, – зааплодировала Мака. – Никки, ты гениальна. Костюм шикарен!
– Хорошо получилось, – одобрила Люка. – Только немного странно: тело курятинское, а голова Вавы.
Тут у дамы зазвонил телефон. Маменькина подружка посмотрела на экран, ахнула и убежала, забыв попрощаться.
Я стоял молча. «Курятинское тело»! Люка изобрела новое прилагательное. Такое не каждому удается.
– Вот вам ответ на вопрос, почему не следует врать, что твои родители академики! Рано или поздно ты попадешь в некую ситуацию, ляпнешь «курятинское тело», и всем станет ясно, что тебя не цвет науки воспитывал, – язвительно отметила Мака. – Всем понятно, что следует говорить «курячье» тело! Ох уж эта Люка! А то мы не знаем, на каком вокзале ее Андрэ нашел, отмыл, одел. Можно подумать, что от нас можно правду скрыть. Но по поводу головы она правильно замечание сделала. В самом деле странно смотрится – голова Вавы, а внизу… О-о-о! Ноги!
– А с ними что? – не понял Эдик.
– Курячье тело только до колен, – хихикнула Зюка, – потом идут две забавные волосатые конечности в носках. Обносоченная курица! Умираю!
– У кур нет растительности на конечностях, – добавила изюминку в беседу Мака, – у нее такая пупырчатая желтая кожа и когти! Никки, ты не подумала на эту тему!
– Нет, я все предусмотрела! – резво возразила маменька. – Просто Вава не успел надеть особые когтястые чулки.
– …! – прошептала Валентина. – Тоже их еще не видела, прямо охота посмотреть. Баба-то с фантазией – пупырчатые джурапки!
Эдик начал кашлять, и я понял, что «когтястые» чулки маменька придумала только что.
– Голова непременно будет, – пообещал Эдуард. – Не успели доделать.
– Следует поторопиться, – велела Николетта. – Девочки, вы, наверное, устали? Давайте заедем к Полю, выпьем кофейку?
– Отличная идея, Никки! – обрадовалась Мака.
Дамы быстро удалились.
– Ванечка, – нежно произнесла Валя, – бедолага вы наш, сейчас враз вытряхунькаем тебя из костюмчика.
Меня охватила тоска.
– И придется примерять еще два наряда?
Эдик опасливо посмотрел на дверь.
– Нет! Курица – самый сложный лук. Кстати, насчет ног дамы правы. С остальными костюмами все понятно, там не нужна примерка. Оба лука подходят всем людям весом от сорока пяти до ста десяти килограммов.
– Отлично! – обрадовался я. – Эдуард, разрешите задать вопрос?
– Конечно, Ив, – улыбнулся модельер. – Надеюсь, сумею на него ответить.
– Почему вы постоянно говорите про лук, но овощей не видно?
Валентина и Нина радостно захихикали.
Эдуард округлил глаза.
– Простите, английский глагол «лук» имеет значение «смотреть, рассматривать, выглядеть». Если же «лук» существительное, то это «взгляд, вид». В России это слово теперь используют как синоним слов «образ», «комплект одежды», «наряд».
– Спасибо, – поблагодарил я. – А сейчас вытряхунькаем меня из курячьего лука.
Глава двенадцатая
На следующее утро Боря обрадовал известием, что Валерий Кох готов уделить время для беседы. Только встреча назначена не в каком-нибудь московском кафе, а в поселке Боровкино, ровно в полдень.
– Сколько туда ехать? – уточнил я.
– Если не случится авария и шоссе не замрет в пробке, то где-то час, – предположил секретарь. – Утром после девяти в область легче ехать, чем из области.
По квартире пролетела трель звонка.
– Кто решил побеспокоить нас? – удивился Боря и ушел.
Через пару секунд я услышал хорошо знакомый голос Ирэн Львовны.
– Иван Павлович проснулся?
– Конечно, – ответил Боря. – Желаете чаю?
– Лучше кофе, – попросила мама Олега и вошла в столовую.
Я встал.
– Добрый день.
Котина махнула рукой.
– Садись! Олежек улетел куда-то по делам: то ли в Мурманск, то ли еще куда. Не способна запомнить все города, где у него магазины. Он просил тебе кое-что рассказать. О, Боречка, аромат восхитительный! Спасибо, дружочек, никто, кроме тебя, так кофе не варит.
Демьянка вылезла из-под стола, подошла
