Быть угрозой. Великие князья

Ты можешь угрожать государству тем, что ты есть. Самим фактом своего существования. Сила слова, сила памяти, сила рождения, сила влияния.

В Петропавловской крепости, в январе 1919 г., расстреляли четырех великих князей – заложников. Якобы в ответ на убийство Карла Либкнехта и Розы Люксембург в Германии. Старшему было около шестидесяти, младшему – пятьдесят пять.

Протокол заседания Президиума ВЧК от 9 января 1919 г.: п. 2.– «телеграф поместить в оперативном отделе», п. 5 – назначить зав. автомобильным отделом, п. 7 – выдать жалованье согласно декрету о материнстве и младенчестве, п. 8 «Об утверждении высшей меры наказания чл. быв. императорск. – романовск. своры» – решено: «Приговор ВЧК к лицам, быв. имп. своры – утвердить, сообщив об этом в ЦИК».[96]

Императорско-романовская свора.

Один из них – Николай Михайлович Романов. Историк милостью божьей. То, что он успел, было бы вековым счастьем для любого ученого. Изданные тома с массой документов. «Московский Некрополь» в 3 томах, более 1400 стр. «Петербургский Некрополь» в 4 томах, более 700 стр. Чтобы помнили. «Александр I» в 2 томах, более 1300 стр. «Дипломатические сношения России и Франции. 1808–1812» в 7 томах. Три тома «Графа Строганова», «Князья Долгорукие». И еще 5 томов, многостраничных, великолепных, клад для будущих историков – «Русские портреты XVIII и XIX столетий». Лев Толстой: «все это издание есть драгоценный материал истории».[97]

Да, он – либерал. Числился в «опасных радикалах». Приветствовал Февральскую революцию. Лично собирал подписки об отказе от прав на престол у членов царской фамилии. Распивал многие чаи с Керенским. Шутил, что «на старости лет придется стать президентом республики».[98] Он «обладал всеми качествами лояльнейшего президента цивилизованной республики, что заставляло его часто забывать, что Невский проспект и Елисейские поля – это далеко не одно и то же… Его ясный ум, европейские взгляды, врожденное благородство, его понимание миросозерцания иностранцев, его широкая терпимость и искреннее миролюбие стяжали бы ему лишь любовь и уважение в любой мировой столице… В ранней молодости он влюбился в принцессу Викторию Баденскую – дочь нашего дяди великого герцога Баденского. Эта несчастная любовь разбила его сердце, так как православная церковь не допускала браков между двоюродным братом и сестрою. Она вышла замуж за будущего шведского короля Густава-Адольфа, он же остался всю свою жизнь холостяком и жил в своем слишком обширном дворце, окруженный книгами, манускриптами и ботаническими коллекциями».[99]

Окруженный книгами и манускриптами.

19 августа 1914 года. Он – историк, он – думающий, вот что он пишет из действующей армии в своем дневнике: «По ночам находят на меня бессонницы, потому мысль работает и не дает покою: к чему затеяли эту убийственную войну, каковы будут ее конечные результаты? Одно для меня ясно, что во всех странах произойдут громадные перевороты, мне мнится конец многих монархий… У нас на Руси не обойдется без крупных волнений и беспорядков…»[100]

Генерал, даже во время военных действий ловивший бабочек. Бабочки, названные в его честь. Желтушка Романова. Шашечница Романова. Бабочки, названные им в честь матери. Коллекция из 110 тысяч бабочек, подаренная Зоологическому музею в Петербурге. И сегодня она там – уникальна.[101] Его 9 толстенных томов о бабочках.[102] Глава Русского исторического общества, Русского географического общества – не номинальный.

8 мая 1917 г. Мемуары французского посла Мориса Палеолога, визит к Николаю Михайловичу: – Когда мы опять увидимся, – говорит он мне, – что будет с Россией?.. Увидимся мы еще когда-нибудь?.. Не могу же я забыть, что я висельник![103]

В 1916 г. он опубликовал брошюру «Казнь пяти декабристов 13 июля 1826 г. и император Николай I». Ради чего? Это что – пророчество, и самому себе? Выдержки из писем – прямая речь Николая I: «ужасный день настал», «мне приходится исполнять этот ужасный долг», «у меня какое-то лихорадочное состояние», «особое чувство ужаса». И наконец, в день казни: «Милая матушка, час тому назад мы вернулись сюда и, по полученным сведениям, везде все спокойно; царит единодушное возмущение, а что все, наконец, кончено, производит общее довольство».[104]

Мы не знаем, царило ли общее довольство, когда казнили четырех великих князей, полураздетых, зимой, в январе 1919 г., в Петропавловской крепости. И был ли для кого-то, подписавших, день – ужасным.

За две недели до казни он просил о милости. Копия письма из личного архива Луначарского:[105]

«Седьмой месяц пошел моего заточения в качестве заложника в доме предварительного заключения. Я не жаловался на свою судьбу и выдерживал молча испытания. Но за последние три месяца тюремные обстоятельства изменились к худшему и становятся невыносимыми. Комиссар Трейман, полуграмотный, пьяный с утра до вечера человек, навел такие порядки, что не только возмутил всех узников своими придирками и выходками, но и почти всех тюремных служителей. Может во всякую минуту произойти весьма нежелательный эксцесс.

За эти долгие месяцы я упорно занимаюсь историческими изысканиями и готовлю большую работу о Сперанском, несмотря на все тяжелые условия и большой недостаток материалов.

Убедительно прошу всех войти в мое грустное положение и вернуть мне свободу. Я до того нравственно и физически устал, что организм требует отдыха хотя бы на три месяца. Льщу себя надеждою, что мне разрешат выехать куда-нибудь, как было разрешено Гавриилу Романову выехать в Финляндию. После отдыха готов опять вернуться в Петроград и взять на себя какую угодно работу по своей специальности, поэтому никаких коварных замыслов не имел и не имею против Советской власти…

Николай Михайлович Романов.

Дом предварительного заключения. Камера № 207.

6 января 1919 г.».

Ему почти 60. «Я не жаловался на судьбу и выдерживал молча испытания». Большая работа о Сперанском. Никаких коварных замыслов. Мне плохо. Прошу вернуть мне свободу. Какую угодно работу по специальности. Камера № 207.

Вот что написал о Николае Михайловиче журнал «Красный архив» в 1931 г., напечатав его дневники:

«Октябрьская победа пролетариата быстро и навсегда устранила с политической арены и буржуазных сторонников автора печатаемых записок, и его самого вместе с другими представителями романовской династии».[106]

Быстро и навсегда. Устранила. Его самого.

Он угрожал самим фактом своего существования. Романов. «Императорско-романовская свора».

Ученый-историк, написавший о машине, приведшей к казни декабристов. О долженствовании в том, чтобы карать.[107] Спец по началу XIX века, по Франции – России. Значит, все знал о Французской революции. В Первую мировую прошел по всем фронтам. В