этой дипломатической форме евреям на требование гражданской эмансипации ответили требованием, что­бы они «эмансипировались» от иудаизма. Министерство передало резолюцию ландтага Верховному Совету еврейских общин (Oberrat der Israeliten), предлагая ему выработать план созыва депутатского собрания. Верховный Совет дал достойную отповедь на это предло­жение торговать совестью для получения равноправия. «Мы полага­ем, — писал он, — что дела, касающиеся внутренней жизни челове­ка, не должны быть предметом политических переговоров. Религи­озные мнения и чувства могут меняться в ходе исторического разви­тия человеческого духа, но было бы противно высшей природе чело­века и гибельно для всякого религиозного чувства предпринимать изменения в системе религии и церкви с целью достижения времен­ных выгод, даже чрезвычайно важных в политическом отношении». Совет предлагал поставить на обсуждение намеченного собрания не религиозные, а гражданские и общественные вопросы: об улучше­нии правового и экономического положения, школьного воспита­ния и т. п. (1832). Но правительство отказалось созвать еврейских депутатов по такой суженной программе, не соответствовавшей ре­золюции ландтага.

Теперь нужно было опять воздействовать на народное предста­вительство. В 1833 г. баденские евреи подали в ландтаг для поддер­жания своей петиции особый меморандум, принадлежавший перу главного борца за эмансипацию Габриеля Риссера. В меморандуме опровергались все доводы противников равноправия и доказывалось, что ни в догматах и обрядах, ни в морали иудаизма нет ничего про­тивного современной цивилизации, к которой евреи быстро приспо­собляются; упомянутыми выше аргументами Риссера решительно отрицается здесь существование «навязанной нам (еврейской) наци­ональности». Петиционная комиссия признала эту записку заслужи­вающею внимания. Начались прения в общем собрании первой па­латы. Многие депутаты дали лестные отзывы об успехах просвеще­ния среди евреев, об их быстром приобщении к немецкой культуре, о стремлении их преобразовать свою экономическую жизнь путем усиления крупной торговли, ремесла и свободных профессий на­счет мелкого торгашества, и делали отсюда вывод, что евреи со­зрели для эмансипации. Другие оспаривали целесообразность не­медленного уравнения в правах. Наконец первая палата приняла резолюцию: передать министерству петицию евреев с настоятель­ной рекомендацией.

Иной оборот приняли прения во второй, нижней палате (27 сент. 1833). Докладчиком от комиссии по еврейскому вопросу выступил здесь вождь либеральной партии, известный историк Роттек. Боль­шинство комиссии высказалось за отклонение еврейской петиции по следующим мотивам: 1) неудобно эмансипировать евреев, когда мно­гие христиане еще лишены политических прав; 2) евреям немногого недостает до полного равенства; 3) удовлетворение их ходатайства потребовало бы изменений в конституции; наконец 4) на очереди стоят более важные вопросы. В прениях эти доводы либералов за­щищались такими софизмами, которым можно было предпочесть гру­бую откровенность сторонников «христианского государства». Роттек и его единомышленники доказывали, что государство вовсе не посягает на свободу совести, ставя условием равноправия известные религиозные уступки со стороны данной вероисповедной группы, и что евреям в Бадене живется очень хорошо, о чем свидетельствует их быстрый культурный рост. После долгих прений вторая палата под­твердила резолюцию ландтага 1831 года о предварительном устра­нении препятствий (со стороны евреев!), мешающих эмансипации, причем выразила надежду, что эта цель будет достигнута, если евреи впредь не будут отвергать ведущего к ней пути, т. е. уступок в облас­ти духовной.

Так как баденские евреи и теперь не хотели пойти по пути торга между политикой и религией, то эмансипация была отсро­чена на неопределенное время. Новые петиции, которые подава­лись ландтагу неугомонными еврейскими общинами, неоднократ­но еще вызывали тень еврейского вопроса в палатах, но каждый раз принималась резолюция о переходе к очередным делам. Только в 1846 г., уже после смерти либерального противника равноправия Роттека, вторая палата созрела для понимания истины, что либерализм без принципа равенства перед законом непоследователен, и большинством 36 против 18 голосов приняла резолюцию: рекомендовать правительству рассмотрение петиций о равноправии евреев. За этим «рассмотрением» еврейского вопроса застал баденских законодателей переворот 1848 года.

§ 9. Либеральные и консервативные государства

Все государства Германии, кроме вышеописанных, могут быть разделены по своему отношению к эмансипации на две группы: либеральную и консервативную. Характерными для первой группы являются Кургессен и Вюртемберг, для второй — Саксония, Ганновер и Мекленбург.

В Кургессене (около 20 тысяч еврейских жителей), образовавшемся преимущественно из бывшей территории Вестфальского королевства, свежая политическая традиция благоприятствовала сохранению существенных элементов равноправия, которое установилось там в эпоху французского господства. В 1816 г. реставрированное курфюрстское правительство признало за евреями гражданские права, поскольку они не занимаются «торгашеством» (Nothandel), к которому закон причислял ссуду денег, торговлю старьем, коробейничество и посредничество в продаже скота. В столице государства Касселе был учрежден верховной раввинат (Landrabbinat) под наблюдением правительственного комиссара (1823). Окрепший после 1830 года либеральный режим дал толчок эмансипации. В 1832 г. ландтаг принял закон о равноправии евреев, подтвержденный правительством в следующем году. Этим законом евреи на всей территории Кургессена были уравнены с христианами во всех гражданских правах, не исключая и прав государственной службы; только лица, занимающиеся ростовщичеством и мелким торгом, лишались гражданских прав впредь до избрания профессии, покровительствуемой законом. Эта еврейская конституция считалась тогда самою либеральною в Германии. Современный историк (Иост) говорил о ее «благодетельных» последствиях, выразившихся в том, что на государственную службу были приняты некото­рые евреи в качестве адвокатов, врачей, профессоров, учителей и даже офицеров; но другие историки свидетельствуют, что во мно­гих случаях равноправие оставалось только на бумаге: евреи-воен­нослужащие не поднимались выше ранга нижних чинов, а для заня­тия кафедры в университете ученому еврею приходилось принять кре­щение (Рубино в Марбурге).

Другое государство либеральной группы, Королевство Вюртемберг (11 тысяч евреев), приближалось в еврейском вопросе к типу Бадена. В 1828 г. вюртембергский ландтаг одобрил внесенный пра­вительством проект «исправительного» или «воспитательного» за­кона. По этому закону, туземные евреи признаются «подданными» королевства, пользуются свободою передвижения и ограниченною свободою промыслов. Розничной торговлей и цеховыми ремеслами они могут заниматься только с разрешения местных магистратов и цехов: «торгашество» же (Schacherhandel), под которое закон подво­дит разносный торг, торговлю скотом, маклерство и ссуду денег, ка­рается лишением многих прав: представители этих осужденных про­фессий лишены свободы передвижения и права жениться до 35-лет­него возраста; их присяга на суде принимается только по удостове­рении их поведения. Евреи каждого города представляют собою «цер­ковную общину» (Kirchengemeinde), а во главе всего общинного уп­равления стоит «Высшее церковное управление» (Oberkirchenbehörde), функционирующее в столице, Штутгарте, с участием правительствен­ного комиссара. Так как закон 1828 года был некоторым шагом впе­ред по сравнению с прежним репрессивным законодательством, то его на первых порах приветствовали евреи и порицали юдофобы. Но эмансипационное движение 30-х годов вызвало и среди вюртембергских евреев стремление вырваться из тисков «исправительно­го закона». В целом ряде петиций на имя короля и ландтага они настойчиво требовали равноправия. При обсуждении