Шрифт:
Закладка:
«Главное, — решил для себя молодой орк, — дать понять этому гаду, что я его не боюсь. Пусть отсосёт у себя, а потом — у меня!»
В тот день, когда замучили до смерти изгоя, стражники высекли плетьми всех, кроме Болдога, сказав, мол, раз он тут главный, значит, отвечает за остальных. Они огребли — его вина. Видимо, рассчитывали, что с вожаком его стая расправится не менее жестоко, чем с орком-одиночкой, мстя за побои, однако этого не случилось. Кто-то сбежал домой, а кто-то, как и Болдог, попросился на службу. А высекли — ну, высекли и высекли, что такого? Дома тоже бывало. Да и похуже бывало, чё уж.
Готовясь вступить в новый отряд, молодой орк решил для себя, что не увидит ничего такого, чего не встречал ранее, значит, волноваться надо не ему.
***
Драконий Член посмотрел на недавно заявившийся к нему молодняк ещё раз. Да, не совсем конченные, по крайней мере, способны не напиваться и не нагибать друг друга, вместо подготовки к войне с воняющими дырками из-за гор.
— Значит, так, — командир-полуорк подозвал Болдога, ещё раз смерил оценивающим взглядом голубых глаз. — Наша задача: находить чужаков и приводить к троллям. Кажется просто? А вот хрен-гора вам, сопляки! Чтоб дело пошло, вы должны знать до жопы дорог к этим долбанам, иначе вас сразу раскусят и за вами не пойдут. Бери своих бойцов, шкуры, уголь и валите дороги разнюхивать. Вернётесь — решу, что с вами делать.
Последние слова прозвучали весьма многообещающе, и Болдог решил ничего по этому поводу не уточнять. В целом, задание выглядело не безумнее сжигания одинокого орка или убийства выброшенного младенца, а, значит, проблем точно не возникнет. В конце концов, тролли — хоть и тупые, как говорят Горящие Долбилы, но всё же имеют мозги, раз говорят. Соответственно, они умнее хряков или оленей и даже некоторых алкарим. Прекрасно! Работа, считай, поимета.
Мусор — штука полезная
Волк слышал зов хозяина. Голос звучал всегда, направляя или просто не давая забыть о себе, не замолкая даже во сне. Многие слова оставались зверю непонятными, но почему-то запоминались. Если хозяин чего-то опасался, волк понимал — надо быть не просто рядом, но начеку. Да, никто не способен причинить вред Владыке Мелькору, но даже пробовать не должны хотеть.
«Твой лучший зверь подчиняется мне, — с заставляющим волка навострить уши чувством говорил одному из двуногих псов хозяин. — Всё лучшее, сделанное тобой, моё. Всё лучшее в Арде — моё! И ты этого не изменишь, поэтому делай, что я приказываю, не дожидаясь демонстрации силы Вала. Ты слабее меня и знаешь это».
Зверь понимал значение последней фразы и был уверен — если сделать что-то не так, будет плохо. Так зачем пытаться? Двуногий волк настолько глуп, что не способен на такие простые вещи, как подчинение более сильному?
Голос хозяина хвалил, и от этого было хорошо. Сейчас Владыке ничто не угрожало, он о чём-то немного беспокоился, однако это не требовало вмешательства четвероногого стража, поэтому волк знал: он может пойти на охоту.
За пределами подземной твердыни было непривычно холодно и сыро, но лишь поначалу. Густая шерсть хорошо защищала от ветра, ледяного дождя и мороза, в небе клубился мрак, не дававший отвлечься на сияющий серебристый цветок, глядя на который начинало хотеться подпеть какой-то непонятной, манящей и очень печальной Теме.
«Раскрылся светоч лепестками,
Прекрасен, но не приближайся.
Плывёт, плывёт над головами,
Одной мечтой лишь прикасайся…»
Тоскливо. До боли! Но спасительная тьма ласкова и заботлива, она защитит. Не видно лишнего — и хорошо. Так намного спокойнее, можно заняться более интересными вещами.
Чуткий нос быстро нашёл многочисленные следы. В первый момент все полученные с помощью обоняния вести разделились на понятия «съедобное» или «несъедобное». Постепенно потенциальная пища обрела очертания орков, птиц, оленей, троллей. Далее голос хозяина, пересиливший голод, напомнил о главном: рабов можно есть только по прямому приказу. Ослушаешься — будет больно.
А далеко на юго-западе дрожала земля. Волчья сущность опасалась гула и ощущения неустойчивости под лапами, однако голос хозяина уверял — надо радоваться. Только с безопасного расстояния.
Посторонние чувства и мысли оборвались от запаха и шороха близко оказавшейся жертвы. Хозяин позволил поохотиться, и это главное.
Уверенный, что добыча, как всегда, окажется лёгкой, волк затаился, выждал момент, но вдруг безмозглое копытное пустилось в прыть с такой скоростью, словно кто-то его сзади ударил. Можно было бы поискать другую еду, однако хищнику захотелось поиграть, к тому же он знал — долго и быстро никто бежать не способен. Поэтому пустился следом.
***
— Враг побежит!
Заберём и меч, и щит!
Мы — воины! Долбаные алкарим!
Всех поимеют алкарим!
Один из соратников Болдога совсем не видел смысла искать тропы в молчании, то и дело принимался горланить песни, которые, по его словам, придумал папаша.
— Снова бежать подальше от битвы!
Словно долбаный эльф, не считая потерь,
И вновь рисковать дырой.
Может, лучше лежать тушей забытой?..
Долбаные эльфы! Забыл, что дальше!
Выпив что-то из фляги, чем упорно ни с кем не делился, сын весьма талантливого менестреля-орка пошагал вперёд и вдруг заорал:
— Э! Э! Откуда тут обрыв! Я ж помню — не было!
— Был, — Болдог скривился. Надо бы избавиться от этого тупого булыжника: он даже дорогу запомнить с долбаного не знамо какого раза не может! И в картах путается.
— Не было!
— Был, — подтвердил слова командира отряда человек, выглядевший старше остальных членов отряда. — Ты своей тупой башкой не смог додумать, что, если тут показано — есть путь, это не значит, что нет горы или дыры затраханной! Это значит, эльф тебя отымей, что пройти можно! Пройти, долбаный стручок, можно! Видишь, эльфья дырка, спуск?!
— Пусть надует мне ветер северный в трубу! — пропел, вместо ответа, орк, сын менестреля и полез вниз.
В ложбине ещё не растаял снег,
