глазах общества колоритной фигурой, он взял себе за правило обращать на пользу то, что прежде считалось его недостатком: у него вошло в привычку чеканить лаконичные ответы — не только заведомо предсказуемые, но и весьма хлесткие. Кулиджу был свойствен своего рода черный юмор, и его публичные клоунады больше всего забавляли его самого. И хотя внешне он держался скромно, он упивался собственным успехом. Он знал, что молчание работает на него. О своем друге, сенаторе Мюррее Крейне, он как-то сказал: «Он подтвердил мое мнение о ценности молчания — оно всегда помогает избежать неловкой ситуации, которая возникает, только если мы создаем ее сами». Генералу, подошедшему к нему со словами: «Hello Chatterbox!» («Привет, мистер Болтун!») — он ответил: «Послушайте, генерал, я заметил: то, что я не произношу, доставляет мне гораздо меньше неприятностей, чем то, что изрекаете вы». Классическим примером кулиджизмов может служить его высказывание о европейских долгах: «Но ведь они взяли взаймы деньги, разве не так?» Репортеру, который спросил его: «Почему бы вам не пригласить в Белый дом художников, музыкантов, актеров, поэтов, как это делали Вильсон и Рузвельт?» — он ответил: «Когда я учился в Амхерсте, я был знаком с одним поэтом. Он был из моего выпуска. Звали его Смит. — Помолчал, пожевал табак и добавил: — Больше я никогда ничего о нем не слыхал…» Его шутки на удивление, пришлись по душе американцам, и Кулидж стал популярным президентом. Он попал в Белый дом в 1923 году после смерти Гардинга, а когда в 1924 году сам стал баллотироваться против Джона Уильяма Дэвиса, крупного юриста из Нью-Йорка, и Роберта Лафоллета, то, к великому разочарованию демократов, которые считали, что республиканцы теряют влияние из-за скандалов, получил почти все голоса Гардинга. Но счастливый народ не меняет своей политики, а американский народ в 1924 году отнюдь не считал себя несчастным.

Вид на Пятую авеню от 42-й улицы в Нью-Йорке. Фото. 1926

Угол Лексингтон-авеню и 42-й улицы в Нью-Йорке. Фото. 1920-е

6. Уолл-стрит буквально лопалась от денег. Акции росли с головокружительной скоростью. Это был бум Кулиджа, и он гордился этим. Не то чтобы он сам играл на бирже. Он был крайне осторожным. Но ему нравилось наблюдать, как Америка «делает» деньги. «Работайте и экономьте, экономьте и работайте» — так звучал один из его афоризмов. Из этого видно, что банальности его вовсе не пугали. Напротив, он гордился собственной заурядностью, придававшей ему оригинальность. Для очаровательной и простой миссис Кулидж даже после долгих лет супружеской жизни ее муж все еще оставался непостижимой загадкой. Что касается страны, то она достигла такого процветания, что главной задачей казначейства стало снижение налогов. Откуда взялись все эти деньги? Хлынула лавина кредитов. Соединенные Штаты открывали кредиты для Германии; Германия пользовалась ими для выплаты репараций Франции и Англии; Франция и Англия — для выплаты военных долгов Америке. Это был круговорот денег, и Соединенные Штаты получали то, что сами же изначально вкладывали в эту замкнутую систему. В 1928 году кредиты биржевым брокерам составили четыре миллиарда долларов, что немало обеспокоило старожилов рынка. Они предсказывали катастрофу. Но энтузиасты протестовали: «Законы классической экономики неприменимы к серийному производству. Человечество вступает в новую эпоху. Процветание и подъем теперь никогда не прекратятся!» Поскольку ценные бумаги продолжали расти, разбогатеть было легче легкого. Нужно было только покупать их без покрытия (то есть без наличных денег для оплаты). Вся страна занималась спекуляциями. С молчаливым и сдержанным президентом Америка жила в волшебном мире.

7. Во времена Гардинга конференция, проходившая в Вашингтоне, определила допустимый общий тоннаж линейных судов. Великобритания уравнивалась с Соединенными Штатами Америки, тогда как Францию уподобили Италии. В 1927 году Кулидж предложил распространить действие соглашения на крейсеры, эсминцы и подводные лодки. Но реакция была негативной, и ему пришлось ограничиться решением об увеличении численности военно-морских сил США. Однако незадолго перед этим он подписал новый пакт с шестьюдесятью другими странами, известный как пакт Бриана — Келлога, который запрещал войну как орудие государственной политики, но оставлял право на самооборону. Этот пакт был ратифицирован сенатом большинством голосов против одного, что доказывало, что ничего исключительного он не содержит. Но Бриан, более реалистичный, чем полагали его оппоненты, надеялся с помощью этого соглашения вернуть Америку на путь международного сотрудничества. Она сохраняла хорошие отношения со своими южноамериканскими соседями, и Кулидж отправился в Гавану, чтобы открыть там Панамериканский конгресс и подтвердить приверженность Соединенных Штатов равенству наций. Сенатору Дуайту Морроу, партнеру в банке Моргана, со свойственным ему тактом и умом удалось смягчить старый конфликт с Мексикой, куда Кулидж назначил его послом. Не удалось успокоить только Никарагуа, и сенаторы обвинили администрацию в том, что эту страну превратили в «протекторат Уолл-стрит».

8. Многие думали, что Кулидж вновь станет кандидатом в 1928 году: его имя было так тесно связано с идеей процветания, что он имел большие шансы быть переизбранным. Но когда подошел этот момент, он опубликовал коммюнике, состоявшее из десяти слов: I do not choose to run for President in 1928 (я решил не баллотироваться в президенты в 1928 году). Это был идеальный кулиджизм. Новость застала всех врасплох, включая миссис Кулидж. «Типично! — прокомментировала она. — Он даже словом не обмолвился о своих намерениях». Опасался ли Кулидж экономического кризиса и, возможно, не хотел находиться у власти, когда он разразится? Или надеялся, что съезд Республиканской партии силой вынудит его согласиться? Если верна вторая гипотеза, то он ошибался, так как съезд почти единогласно выдвинул кандидатуру министра торговли Герберта Гувера, добившегося успеха на этом посту, как, впрочем, и на всех остальных, которые он занимал во время войны 1914 года. Съезд Демократической партии выбрал Эла Смита, губернатора штата Нью-Йорк, католика, сторонника «мокрых» и человека Таммани. Это была одна из самых блестящих побед Республиканской партии. За Гувера выступило сорок штатов, в том числе партия «Монолитный Юг», что казалось чудом.

Окончание строительства Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке. Фото. 1930

9. Период, последовавший после выборов Гувера, до сих пор остается предметом полемики, так и не перейдя в область истории. Фантастические спекуляции, которыми ознаменовалось окончание президентства Кулиджа, должны были неизбежно повлечь за собой экономический кризис невиданного масштаба. В противоположность тому, что думали оптимисты, никакой новой эры в деяниях человечества не наступило. Те же причины продолжали вызывать те же последствия, и неимоверный подъем вел к неимоверному спаду. Кризис, начавшийся в октябре 1929 года, оказался более серьезным и длительным, чем все предшествовавшие. Число безработных достигло катастрофических размеров — тринадцати или четырнадцати миллионов. Гувер, которому, как и Ван Бюрену, досталась «нация, беременная кризисом», в чем сам он был неповинен, в глазах избирателей нес ответственность за все