Пыль на нем лежала в три слоя. Желая проверить, нет ли какой надписи, Обр свернул углом подол рубахи, смахнул все слои один за другим. Встал на колени, сдувая мелкую каменную крошку, да так и остался сидеть на полу, глядя на Варку снизу вверх отчаянными глазами.

– Ну чего такое, – спросил великий травник, – высмотрел что-то? Хм, интересно, откуда тут шахи? – И провел пальцем по краю, стараясь разглядеть цифирь, сделанную старинной вязью.

Обр вскочил, с ужасом наблюдая, как аккуратный четырехугольник, надежно вмурованный в камень, наливается знакомым золотистым медовым светом.

– Ты ее разбудил! Теперь все! Вы тоже влипли!

На доске одна за другой появлялись фигуры. В основном круглоголовые пешки. Проступали очертания дорог и двух нешироких рек, горбатились деревенские крыши.

– Что это, а? – заинтересовано спросил Варка. – Ты понимаешь?

– Еще бы! – рявкнул Обр. – Это Доска. Руками не трогай!

Обхватив травника поперек туловища, он оттащил его подальше. Варка сопротивлялся, вытягивал шею, силясь разглядеть подробности.

– Не буду трогать. Но смотреть-то можно?

– Можно, – вздохнул Обр.

– Маленькая она какая-то. Ты говорил, вся страна, а тут оба Починка, да Дымницы с Язвицами, да Броды с Перебродами. О, Столбцы еще. А больше и нет ничего. И людей что-то маловато. Наших нет никого. Тебя тоже нету, не переживай. Ага, в Починке дядька Антон есть, Тонда есть, а Петры с детьми нету. Тети Таси тоже нету. А дядька Влах есть. Ух ты, прямо как живой!

– Не дыши на него, – взмолился Оберон, – и вообще отойди! Знаешь, как скверно, когда на тебя так смотрят?

– Ты не говорил, что был пешкой.

– У нас вся страна – пешки. Целое княжество. Пошли отсюда. Или ты того, поиграть хочешь?

Тут Варка сам резво потащил Обра к выходу.

– Тут тесно. Так что мы сначала просто прыгнем и вдвоем падать будем. Но я тебя удержу, не бойся.

– Этого я не боюсь, – проворчал Обр, – я вон того боюсь до смерти.

– Это точно, – согласился Варка.

Господин Лунь выслушал доклад, мрачнея с каждой минутой.

– Я же предупреждал: ничего не трогай, – накинулся он на Варку.

– Он-то трогал, и ничего, – возмутился Варка, – полчаса пыль вытирал. А я с краю, одним пальцем.

– Ты вообще понимаешь, кто ты?

– Травник я.

– Ты крайн! И эту игрушку сделал тоже крайн. Как вы думаете, что это? – сказал господин Лунь, снова разворачивая свиток.

– Манускрипт, – с умным видом сказал Варка, – древний.

– Это приговор. Крайны суды устраивали редко. Страшнее, чем крылья потерять, наказания нет. Но тут не поленились и приговор записали, в назидание потомкам, – сообщил господин Лунь и сунул свиток в лицо Ивару и Оберону.

Обр резко отпрянул.

– Не по-нашему это, – осторожно сказал Варка.

– Невежды. Всего лишь старинная орфография. Тут, конечно, много чего написано. Но, если вкратце, приговаривается к вечному изгнанию некий Ательстан Стрепет.

– Кто? – дернулся Оберон.

– Не мешай. Итак, Ательстан Стрепет, крайн из серых крайнов Пригорья, был приговорен к вечному изгнанию за некие ужасные заблуждения, от коих означенный крайн не пожелал отказаться. А выразились эти заблуждения в создании опасной и жестокой Игры. Крыльев этот Стрепет не утратил, ибо душа у него была чистая, а намерения благородные, он всем сердцем желал помочь людям и устроить для них прекрасную жизнь, полную добра и справедливости.

– Тьфу!

– Его можно понять. Надвигался век Кровавого Топора. С миром, любовью, правдой и справедливостью дело было совсем туго. Он полагал, если создать Игру и вовлечь в нее всех людей, злобных, корыстных и неразумных, жизнь как-то наладится, и они, взявшись за руки, отправятся достигать всеобщего счастья.

– Ага, счастья, как же!

– Старшие крайны были с тобой согласны. Но нашлись другие, которые пожелали покинуть Пригорье вместе с вышеупомянутым Стрепетом. Не знаю, сколько их было, об этом записей нет.

– Значит, этот скот Аликсан Стрепет – крайн?

– Должно быть, что-то есть. Частичка нашей крови.

– Поэтому Доска его и слушается?

– Думаю, да. Секрет был забыт. По твоим словам, он узнал его случайно, более ни на что не способен, но…

– Это надо прекратить, – заявил Варка.

– Как же прекратить, когда теперь здесь тоже… Ее же нельзя ломать… там же люди.

– Сознаете ли вы, что об этом следует молчать? – сурово спросил господин Лунь.

– Чтоб я сдох! – высказался Обр и, скрестив пальцы, плюнул под ноги.

– Неужели кто-то из наших захочет воспользоваться? – возмутился Варка.

– Почему же нет? Соблазн велик. Господин Илм до сих пор уверен, что власть – это когда мы говорим, а они делают. Ну а они, понятное дело, не смыслят же ничего.

– Тупой скот, – с отвращением припомнил Обр.

– А господин наш князь Сенежский обязанностями своими тяготится, власть, как тебе известно, принимать не хотел, так что все может случиться.

– Заворожите меня, – попросил Варка, – я за себя не отвечаю. Сболтну случайно.

Господин Лунь кивнул. Прижал к его губам сухую ладонь.

– Запираю твои уста.

– Навечно, – невнятно добавил Варка.

– Навечно, – согласно повторил крайн. – Я думаю, здесь у этого Ательстана было что-то вроде лаборатории. Сейчас я ее снова запру. Если эту пакость не трогать, она опять заснет. Может быть, потом найдем способ успокоить ее навсегда. Но теперь мне придется отправиться в Загорье. Подобное положение терпеть нельзя. Александр, разумеется, поедет со мной. Он должен указать вход.

– Верхом, что ли? – ужаснулся Варка.

– Другой возможности у меня нет.

– Верхом туда не добраться, – заметил Обр и, как всегда, накликал на свою голову кучу неприятностей.