Солнце палило нещадно, казалось прожигая кожу насквозь. Он скакал и размышлял, какого черта ввязался в столь рискованную авантюру. Вполне возможно, что, когда он доберется до Алисы, младенец, привязанный к его груди, будет уже мертв. Но как бы то ни было, а что-то же толкало Драммонда вперед, требовало поторопиться, ибо он прекрасно понимал, что если снова заночует в пустыне, то сердечко, которое сейчас прижато к его сердцу, перестанет биться.

В шесть часов вечера его кобыла, спотыкаясь от усталости, с трудом втащилась в пыльный двор рядом с домом, служившим ему постоянным пристанищем. Еще не спешившись, Драммонд осторожно пощупал рукой грудь младенца и почувствовал слабое трепыхание его сердечка. Спрыгнул на землю, накачал насосом ведро воды для изнывающей от жажды лошади, снял с себя перевязь и аккуратно положил ребеночка на его прежнее место – в корзину, прикрыв сверху пеленкой.

– Я еще вернусь, – пообещал он кобыле, – и накормлю тебя как следует.

А сам поспешил в дом, где был с радушием встречен хозяйкой, миссис Рэндолл.

– Рада вас снова видеть в наших местах. Вашу обычную комнату?

– Да, если она свободна, пожалуйста. Ну, как вы тут?

– Да сами знаете, каково у нас в этой глуши. Вот начнут ходить поезда, думаю, станет веселее. Что вам еще угодно, мистер Ди? Или все как обычно? – Она слегка подмигнула ему. – В городе объявилась пара новых девчонок.

– Только не сегодня. Поездка выдалась трудной. Долго добирался сюда. Скажите, у вас случайно нет молока?

– Молока? – удивленно вскинула брови миссис Рэндолл. – Конечно, у нас есть молоко. Сами же знаете, сколько тут голов скота бродит вокруг. – Она издала короткий смешок. – Сегодня вместо обычных горячительных напитков вы выбираете молоко, мистер Ди?

– Что-то вроде этого. Хотя к молоку можно присовокупить и стаканчик хорошего шотландского виски. Думаю, не помешает.

– Я специально берегу для вас бутылочку. А что будете кушать?

– Что есть на плите, то и пойдет, миссис Рэндолл. – Он доброжелательно ухмыльнулся. – Организм у меня полностью обезвожен. Кстати, не забудьте принести мне еще и солонку.

– Хорошо. – Она протянула ему ключи от номера. – Я подам все прямо в комнату сию же минуту.

– Премного благодарен вам, миссис Рэндолл.

Драммонд подхватил корзину и свой вещевой мешок и поспешил наверх по грубой деревянной лестнице. Войдя в комнату, он плотно закрыл за собой дверь и тотчас же запер ее на ключ. Потом поставил корзину прямо на кровать и снял пеленку с личика младенца. Приложил ухо к самому носику, но с трудом услышал его дыхание.

Быстро схватил флягу, которую дал ему в дорогу Мустафа, и выцедил из нее последние капли воды на губы ребенка, но тот даже не пошевелился.

– Черт-черт-черт! – выругался вполголоса Драммонд. – Не вздумай помирать прямо сейчас, негодник! Еще, чего доброго, обвинят меня потом в твоем убийстве, – взмолился он, обращаясь к малышу. Потом поставил корзину рядом с кроватью и стал возбужденно расхаживать по комнате в ожидании хозяйки. Потом не выдержал и побежал вниз. Да и в комнате сразу же запахло зловонием.

– Ну что? Готово? – поинтересовался Драммонд у миссис Рэндолл.

– А я уже приготовилась нести вам наверх, – ответила та, выставляя поднос со снедью на узенькую стойку.

Драммонд глянул на поднос и сразу же заметил, что кое-чего не хватает.

– А про солонку забыли, миссис Рэндолл?

– Ой, виновата! Сейчас принесу! – Хозяйка вернулась через минуту, держа в руке, сплошь усыпанной веснушками, солонку. – Она, между прочим, с серебряным покрытием. Мне подарили ее на свадьбу, когда я выходила замуж за мистера Мэйка. Только не забудьте мне ее потом вернуть. Она же стоит кучу денег.

– Можете на меня положиться. Обещаю, все верну в целости и сохранности! – Резким движением Драммонд подхватил поднос, так, что даже посуда, стоявшая на нем, задребезжала, и снова подался наверх. – Чуть позже я спущусь, чтобы помыться.

Войдя в комнату, Драммонд быстро сорвал с себя рубашку, открутил с солонки серебряный колпачок и высыпал всю соль на материю. Потом вырвал из Библии, лежавшей на ночном столике, одну страничку. Сделал из нее рожок, взял стакан молока и перелил его через рожок в пустую солонку. Подхватил младенца на руки, стараясь при этом дышать только через рот, уж очень от малыша воняло, поднес кончик солонки к лицу ребеночка и аккуратно вставил между его губками, похожими на два лепестка розы.

Поначалу никакой реакции не последовало. Сердце Драммонда колотилось с удвоенной энергией, стараясь за них обоих. Тогда он убрал миниатюрный серебряный сосок и капнул несколько капель молока себе на палец. Опять сработал какой-то внутренний инстинкт. Драммонд смазал молоком губки младенца и застыл в томительном ожидании. Через пару секунд губы ребенка пришли в движение. Драммонд снова вставил импровизированную соску ему в рот и впервые за все последние семнадцать лет вознес молитву небесам. А еще через какую-то минуту с облегчением услышал, как его самодельная бутылочка слегка дернулась, а следом послышалось мерное почмокивание: младенец начал уверенно сосать из бутылочки.

Драммонд снова возвел очи к потолку и глухо пробормотал:

– Благодарю Тебя.

Когда малыш полностью осушил всю солонку до самого дна, Драммонд взял таз, налил туда немного воды из кувшина, кое-как размотал дурно пахнущие пеленки и постарался, как мог, обмыть младенца. Хотя бы удалить все присохшие фекалии с его тельца. Потом смастерил подгузник из двух своих носовых платков и приладил его на спинке ребеночка, аккуратно прикрыв его попу. Оставалось лишь надеяться, что в ближайшие пару часов никакого очередного извержения не последует. Перепачканные пеленки Драммонд свернул в один ком, замотал их в простыню, которую снял с кровати, и сунул вонючий сверток в один из ящиков комода. Во вторую простыню Драммонд запеленал ребеночка. Пока пеленал, обратил внимание на то, как сразу же вздулся у него животик. А еще – какие у малыша слабенькие и тонюсенькие ножки. Похожи на лапки лягушонка, но никак не на человеческие ноги. Ребенок между тем крепко спал. Драммонд присел, чтобы наспех проглотить свой успевший остыть ужин – твердое на зуб мясное рагу, изрядно сдобрив его несколькими щедрыми глотками виски. Потом Драммонд спустился вниз и вышел во двор, чтобы покормить лошадь и хоть немного омыться самому в бочке с водой, стоявшей на заднем дворе.

Немного освежившись и почувствовав себя гораздо бодрее после водной процедуры, Драммонд снова побежал наверх, к себе в номер. Ребенок крепко спал и даже не пошевелился во сне. Драммонд опять приложил ухо к его грудке. Дыхание было ровным, и сердечко тоже билось равномерно. Он уже вскарабкался на свой матрас и тоже приготовился отойти ко сну, когда вспомнил про ту жестянку, которую подобрал в корзине с младенцем, а потом сунул ее в свой вещевой мешок.

Жестянка сильно поржавела и была вся покрыта красной грязью. Судя по всему, она долго пролежала в земле. Драммонд с большим усилием открыл ее и увидел внутри небольшую коробочку, обтянутую кожей. Отстегнул замочек и приподнял крышку. И чуть не задохнулся от волнения, увидев, что там. Даже сердце замерло на мгновение.