шаге от Святилища Огня. Жители Русты привыкли называть одиннадцать человек над куполом Святого Собора Огня Святилищем Огня. Со временем это изречение распространилось. В дополнение к этим трем людям, остальные девять человек также активировали свою Элементарную Энергию. Обычно люди их статуса редко лично руководили таинствами или церемониями. Но когда они это делали, большинство из них были у них под рукой и никогда не были бы в таком плачевном состоянии, как сейчас.

«Это действительно захватывает дух». Человеком, который смотрел на эту сцену, была Валла. Трудно было представить, что человек, отвечающий за весь Святой Собор Огня, был таким добрым на вид старичком. Его борода и брови уже были белоснежными, а тело сильно уменьшилось. На нем была красная архиерейская накидка с белоснежными меховыми опушками. Его руки были сцеплены за спиной, и он дрожал, как будто порыв ветра мог унести его прочь. Но только пара глубоких опущенных век, со вспышкой света в глазах и четкие линии плотно сжатых губ могли доказать, что этот старик, более полувека управлявший Святым собором, не так прост, как он оказался.

Мир называл его Великим Жрецом Огня и Железа. Он был единственным из одиннадцати Святилищ Огня, прошедшим полную Священную войну. О нем в Русте ходили поговорки — Святилище Огня никогда не бывает милосердным. Это высказывание описывало его характер, и он определенно был не таким добрым, как выглядел.

Он стоял на алтаре с двумя другими, и человек, с которым он разговаривал, был женщиной слева позади него. Она была высокой, в короткой белой шали, с высокой короной на голове и скипетром с эмблемой золотого пламени в руке. Ее длинная шаль волочилась по гладкому обсидиановому полу. Лицо ее было слишком худым, а щеки, казалось, были изрезаны ножом или топором, да так, что не было видно ее женской красоты, и казалась она слишком холодной. У нее были короткие платиновые волосы, заплетенные в длинную тонкую косу на затылке, свисающую с шали. Этой женщиной была Сидни Метфарика, третья повелительница Священного Собора Огня и четвертая повелительница Империи Киррлуц. Легенды о ней ходили бесчисленные со времен Года Звезд. Говорили, что она сражалась с четвертым предводителем волшебников Буга и проиграла на волосок, но это было славное поражение.

Обычные люди часто описывали взгляд человека как острый, как у орла, но такие слова казались слабыми перед этой дамой. Ее взгляд был не только острым, но и, казалось, содержательным. С первого взгляда люди могли понять, что она имела в виду. В глубине ее зрачков был круг золотого пламени, что было связано с божественной силой, которой она владела — Ангелом Святого Меча, Эромой. В плане владения Святыми Словами никто в Империи не мог превзойти ее. Даже Валле пришлось признать это.

Другой человек рядом с Валлой был чрезвычайно богато украшен своим шелковым одеянием. У него было доброе лицо, и он больше походил на бизнесмена. Этого человека звали Цезарем, и он занимал последнее место в списке одиннадцати. Его имя звучало очень властно, но он был усерден в истории, но многого не добился.

Сидни хранила свое обычное молчание. Даже когда мастер Священного Собора Огня заговорил перед ней, она не собиралась отвечать. Люди небезосновательно называли ее Адоратрице Львовского дворца, но Валла восхищалась ее характером. По сравнению с эпохой предыдущего поколения Великих Жрецов из-за Священной Войны это поколение Святого Собора Огня в целом было моложе. Молодые люди всегда казались слишком радикальными, но недостаточно спокойными, за исключением Сидни.

— Его величество издал указ четырнадцатого, а эти люди вошли в город семнадцатого. Народ схоластов был самым отзывчивым, великий жрец, — вполголоса напомнил Цезарь.

Валла кивнул. Он, конечно, понял скрытый смысл этой фразы. На протяжении веков имперская власть Кирлутца, наконец, достигла своего пика за последние сто лет. Иногда он не мог не думать о том, как хорошо было бы, если бы он родился в эпоху до своего учителя. В то время Святой собор мог не только свободно развивать свою власть в небольших странах, таких как Эруин и Антобуро, но и вмешиваться в светские дела. В эпоху расцвета религиозной власти даже право престолонаследия находилось в руках великого жреца. Но сейчас?

Старик мог чувствовать только горечь во рту.

«После этого, я боюсь, что влияние Его Величества в Святом Соборе снова возрастет, Великий Жрец».

— Я понимаю, — покачал головой Валла. Схоласты всегда были ближе к королевской семье. Они хотели провести доктринальные реформы еще с Грозового года и давно начали критиковать Великого Жреца. Хотя группа людей подверглась чистке после Священной войны, это, очевидно, не могло остановить этих сумасшедших. Святому собору действительно предстояло претерпеть изменения, и он все больше и больше осознавал этот момент. Но власть руководить изменениями не должна попасть в руки тех, кто формирует клики для личной выгоды. Иначе не было бы завтра для Святого Собора Огня.

Он знал, что слова Цезаря напоминали ему, что на этот раз он не должен удовлетворять просьбу Ее Величества. Хотя имперская власть все больше проникала в Святой Собор, Святой Собор Огня по-прежнему имел право решать свои внутренние дела. Его решение позволило Всевышнему, который, казалось, никогда не постареет, проникнуть внутрь Святейшего Собора, что уже давно вызывало недовольство у многих из одиннадцати человек. Сегодня присутствовали только он, Сидней и Цезарь, что свидетельствовало о том, что Сидней не был заинтересован в борьбе за власть, Цезарь был покорным, а остальные явно были очень недовольны.

— Но это Лазурное Копье. Валла протяжно вздохнула. С их императрицей было слишком трудно иметь дело. Иногда он задавался вопросом, повезло ли кирлутц у иметь такую ​​Императрицу или несчастье Святого Собора Огня. Лазурное копье было священным объектом мира смертных, объектом, принесенным во вторую эру Лазурным рыцарем, сокрушившим небо. В «Бледной поэме» он описан как надежда смертных, Святое копье, изменившее судьбу. Можно было представить, что если бы какой-нибудь Святейший собор имел такой артефакт и получил бы его признание, то это значительно повысило бы престиж Святейшего собора. Было ли это по общественным или личным причинам, он не мог отказаться.

Цезарь тоже закрыл рот. Конечно, он понял смысл этого. Он не мог не оглянуться на своих коллег. Даже у Сидни, у которого обычно было такое же выражение лица, в этот момент в глазах мелькнул огонек.

Ведь это было Святое Копье Небес —

«Какая жалость, почему человек, который держал копье, должен был быть горцем». — с сожалением подумал Цезарь. Если бы он