— Надень. Простынешь. Тоже мне спортсмен, — сказал Кайрак.

— А что? Я закаленный, не то что ты! Видно, и ночью не расстаешься с шубой, спишь в ней около печи, — ответил Данеш и потянулся за ушанкой.

— Ты закаленный, говоришь? Сейчас посмотрим, — и Кайрак пнул шапку ногой.

Шапка взлетела над стогом и медленно, как бы дразня своего хозяина, покатилась вниз.

— Ой, не могу! Беги, догоняй! — захохотал Кайрак, он хлопнул в восторге себя по ляжкам и слез к своим саням, продолжая смеяться.

А Данеш, оцепенев, следил, как шапка будто нехотя переваливалась через край оврага. Он надеялся, что в последний момент она зацепится за какой-нибудь старый корень. На какое-то время крутой обрыв скрыл от него шапку, и тогда Данеш заскользил вниз. Добравшись до обрыва, он заглянул вниз — шапка, точно гонимое ветром перекати-поле, мчалась ко дну оврага. Затем она перевернулась в последний раз, мелькнув старенькой подкладкой, и с плеском упала в родник.

«Этого еще не хватало!»- огорчился Данеш. Он взял вилы и начал спускаться на дно оврага, опираясь на вилы. Сейчас, среди снега, родник казался дегтярно-черным. Будто и не было лета, когда он серебристо вызванивал среди камней. Теперь он был неподвижен, точно под ним таилась мрачная бездна.

Когда Данеш добрался до воды, шапка уже полу-затонула, наполнилась водой. Он вылил воду из ушанки, яростно встряхнул, выжал, но шапка набухла, точно губка. Данеш сгоряча натянул ее на голову и тут же сорвал, потому что темя и виски тотчас же обхватило ледяным обручем. Он связал тесемки и, повесив шапку на руку, осыпая Кайрака проклятиями, полез из оврага. Вот где сказалась усталость, он задыхался, поджилки его тряслись, и один раз ему подумалось, что так он не выберется из оврага.

Кайрак уже уехал. Его сани маячили в метрах двухстах от стога. Сам он сидел нахохлившись, даже не повернул головы.

— Ну, подожди у меня, — прошептал Данеш, скрипя зубами.

Он залез на воз и поднял бич, но притомившиеся лошади тронули с места сами, не дожидаясь команды.

Стужа, видно, только и ждала, чтобы он остался без шапки. Теперь-то она взялась за него всерьез, обхватила голову Данеша, больно прижала к своей ледяной груди, прищемила нос, задула в уши.

— Уу! — закричал Данеш, поднял бич, хлестнул им в воздухе, вкладывая в удар всю злость.

Кони испугались, прибавили прыти, сани запрыгали по снежным ухабам, опасно кренясь. Лицо и уши Данеша залила колющая боль. Он понимал, что нужно остановиться и хорошенько натереть их снегом. Но его торопила жажда мести. Данеш только снял рукавицы и потер лицо и уши ладонью, потому что теперь он думал лишь об одном — как поскорей настичь Кайрака.

Догнал он Кайрака уже на дороге. Услышав неистовый топот его коней, Кайрак обернулся, брови его полезли на лоб, изломились углом.

— Все хвастаешь закалкой! Пижон! — крикнул он, усмехаясь.

Дикая ярость охватила Данеша.

— Сейчас ты еще не то увидишь, — процедил он и стегнул лошадей, посылая в обгон Кайрака.

Его воз, взлетая полозом на обочину, поравнялся с упряжкой Кайрака и начал теснить его к краю дороги.

— Осторожней! Куда прешься? Перевернешь, не видишь, что ли? — завопил Кайрак.

В ответ Данеш поднял бич.

— Э, тоже могу! — встревожился Кайрак и взял было свой бич.

Но Данеш опередил его. Не помня себя от бешенства, он широко размахнулся и хлестнул Кайрака по голове.

Кайрак завалился на бок и пополз с саней. Данеш победно поднял руку с бичом, и кони вынесли его на дорогу.

— На помощь! Убили! — заорал за его спиной Кайрак.

Данеш обернулся, увидел, что тот лежит на дороге, схватившись обеими руками за ногу, и остановил упряжку.

От поверженного противника его отделяло около полусотни метров, но Данеш остыл уже с первым шагом.

«Зачем я сделал это? — спросил он себя. — Откуда ему было знать, что шапка скатится в родник?»

— Что тебе еще нужно? — спросил Кайрак с ненавистью и поднял на Данеша налитые кровью глаза.

— Дурак! Я хочу тебе помочь, — сказал Данеш, остановившись над ним.

— Уходи! — произнес он сквозь зубы.

— Давай помогу. — Данеш попытался поднять Кайрака.

— Уходи, говорят! — повторил Кайрак.

Данеш невольно отступил в сторону и тут почувствовал, что еще немного — и ему самому будет плохо. Голова так промерзла, что на плечах, казалось, был кусок льда.

— Ноги-то как? Ничего? — спросил он, стуча зубами.

У Кайрака едва не брызнули слезы.

— Да оставь меня! Оставь!

— А сам заберешься на сани?

— Без тебя обойдусь! Слышишь? Обойдусь без тебя!

Данеш вернулся на свой воз, подождав немного, растирая нос и уши, и, убедившись в том, что Кайрак, хоть и с трудом, да забрался в свои сани, погнал лошадей.

Никогда он не думал, что холод может быть таким нестерпимым. Боль в голове теперь не отпускала его. Глаза слезились от встречного ветра, он не успевал вытирать их, и слезы, наверное, замерзали на ресницах, на щеках, возле носа. Он решился, снял ватник и закутал им голову, оставив щель для глаз. Только рубашка и старенький пиджак защищали его теперь. Стужа тотчас сдавила грудь холодными железными щупальцами, не давая дышать. Когда тело совсем застыло от холода, он вновь надел ватник.

Данеш нахлестывал лошадей, но время будто замедлило ход, растянуло дорогу на целую вечность. Он неистово тер уши, щеки, шею. Вначале они болели от мороза. Потом боль исчезла. Когда он коснулся своих волос, ему почудилось, что это жесткая проволока. Он начал растирать голову с удвоенным ожесточением. И почему-то вдруг вспомнил руки давешней доярки. Они были горячими, вот что. И она сегодня вечером будет ждать его. Именно это и сказала она, когда отозвала в сторону. Так поскорей же! Заботливые