Шрифт:
Закладка:
Ну же… ну же…
Голос Тоги, точнее, мой голос захрипел в наушнике:
— Вот ведь черт… я почти дотянулся…
Отлично.
Подпрыгнув, я аккуратно и, главное, тихо поднялся в дыру, вернувшись обратно на этаж. Лед мог предательски заскрипеть, нельзя было делать резких движений.
— Я прошу прощения, — сказал Тодороки.
Судя по голосу, он стоял вот тут… я аккуратно выглянул из-за оружия, сразу спрятавшись обратно. Да, Тога была вморожена в целый маленький айсберг, откуда торчала только моя голова. Тодороки стоял ко мне спиной метрах в десяти. Ой ты моя умница! Куплю тебе конфе… в смысле, крови дам.
Из-за самой ракеты мне было почти ничего не видно, но и меня увидеть из зала было невозможно. Что было очень кстати, потому что дурацкие яркие голубые линии на броне меня отлично демаскировали.
Помещение, где находилось наше оружие, вообще было разделено несколькими колоннами и парой недостроенных стен… на чем, собственно говоря, отчасти и строился мой план. Иначе пришлось бы «замораживать» Химико в первый раз в коридоре, а тогда ей было бы сложнее перемещаться из-за покрывающего все льда.
Который как раз захрустел. Тодороки приближался ко мне.
— Просто разница…
Интересно, ловушка сработает самостоятельно?
— … между нашими…
Еще чуть-чуть… Нет, кажется, не сработает, он уже должен был провалиться.
— … способностями…
Ну и ладно, я не из тех, кто складывает все яйца в одну корзину. Я согнул колени.
— … была слишком…
Он почти дошел до ракеты. Хруст был хорошим ориентиром.
— … велик… а?
Швырнув свое тело импульсом из-за ракеты, я прямо в воздухе изменив траекторию маркерами с рук и обрушил на Тодороки удар ногой с разворота.
Он даже успел заметить мое движение — но сложно заблокировать удар силой в десятки ударов обычных людей, когда пол под тобой рушится, верно?
Пробитый и ослабленный мной во многих местах бетонный пол, пусть и скованный льдом, не выдержал веса Шото, помноженного на мой удар — полноценный, максимально усиленный удар. И Тодороки, с вытаращенными глазами, под нехилым ускорением рухнул вниз спиной разом с парой метров бетонных плит, превратившихся в щебень.
Бабах!
…
БАБАХ!
Ой-ей, он еще один этаж пробил…
Не теряя драгоценного времени, я бросил сам себя вниз, спикировав с помощью одного маркера на груду щебня и затормозив другим — намереваясь добавить Тодороки пару контрольных… но оказалось, что это уже не требуется: парень валялся почти в бессознанке, наполовину закопанный в бетонное крошево, и едва-едва копошился.
Его дурацкий геройский костюм в виде ледяной половины потрескался и развалился, а пижонский белый мундир с каким-то подтяжками весь серый стал. Блин, так посмотреть, без своей спокойной надменности он-то еще совсем мальчишка…
Гм. То ли я переоценил бронированность тела Тодороки, которое, по идее, будучи тугоплавким как какой-нибудь вольфрам и нечеловечески сильным, должно быть и нечеловечески крепким. То ли недооценил силу собственного удара…
То ли мне просто повезло. Да, я, пожалуй, этот вариант выберу.
Парень застонал и попытался встать, между делом чуть-чуть приподнимая кусок бетонной плиты в полменя весом, который его сверху придавил.
И на котором я в данный момент стоял (ой, неудобно вышло).
Мне осталось только фыркнуть: ну да, переоценил крепость тела, ага-ага. Да ему причуда не нужна даже, он мой удар на жесткий блок принять пытался, е-мое.
— Не так быстро, Старатель-младший, — я достал тонкую белую ленточку, которую нам раздали как альтернативу избиванию одноклассников — просто обвяжи противника такой, и он типа сдался — и наскоро обмотал ее вокруг его рук и головы.
А затем подпрыгнул и взлетел наверх — схватка еще не была закончена, Киришима добрался до нашего этажа, судя по положению маркера.
… впрочем, когда я проскочил сквозь двойную дыру на импульсе со спины — броня офигенная вещь, маркер не чувствуется почти! — Киришима лишь отдыхал у стеночки, шумно и мужественно опустошая свой желудок.
Рядом с ним на корточках сидела Тога, уже вполне себе свободная, с девичьей внешностью и даже одетая местами, и увлеченно тыкала страдающего Эйджиро своей острой трубой. Рвота ее, судя по всему, никак не смущала.
Потом она подняла голову и ее лицо осветила радостная улыбка:
— Я «тыкаю его в бочину», как ты и обещал! Нирен, ты такой классный!
Потом она нахмурилась:
— Правда, он что-то не тыкается… твердый какой-то.
Киришима хрюкнул.
Подчиняясь какому-то непонятному импульсу, я осторожно положил руку ей на голову. Что делать дальше, было решительно непонятно, но в аниме же это зачем-то делают? А я все-таки японец теперь… и че?..
— Хватит, Химико. Видишь, человеку и так плохо.
Против моей руки она совсем не возражала, просто глядя из-под нее, как совенок:
— Но ты обещал…
Я вздохнул и наклонился:
— Тогда давай его с собой заберем. Как трофей. Ты как, Эйджиро, согласен быть трофеем? В будущем, возможно, тебе придется… сдать анализ крови, так сказать. Но сдавать кровь — полезно! Это не только помогает спасать жизни, в данном конкретном случае — одну конкретную и наглую жизнь, но еще и полезно для твоего собственного организма, потому что подстегивает клеточную реген…
Когда я помог парню подняться, болтая и сбрасывая напряжение, наконец, подали голос наши зрители:
— … победа команды злодеев, — неуверенно сообщил Всемогущий.
— Нирен, Нирен, — подергали меня за рукав, — вся одежда льдом покрылась и мокрая, я замерзла:(
— Тогда пошли скорее на выход!
— Не, я крови хочу.
— …
* * *
Тошинори.
Когда в зал влетел, подобно темной комете, настоящий Нирен, все затаили дыхание. Большинство наверняка полагали, что он попытается освободить девушку…
Сам же Тошинори уже понимал, что он точно НЕ будет этого делать. Место ее заморозки было не случайным, а точно выверенным: она стояла с одной стороны недостроенной стены этажа, а ракета находилась с другой. Находись он рядом с ракетой, противник не имел бы возможности видеть Тогу.
Значит, в какой-то момент она должна была освободиться. Сама. Но зачем? И как именно? Всемогущий пока не понимал, на чем строится их план, но наблюдать было все интереснее.
Тем временем юный Шода напал на Киришиму, и вместо прямых ударов сначала провел двойной удар по ушам, а потом подхватил под мышки и принялся раскручивать на месте.
Тошинори кивнул собственным мыслям. Жестко, негуманно и не
