— Поразительно! — воскликнул кто-то.

— Наверное, усердно слушал московскую радиостанцию, — сказала одна женщина.

— Не только! — возразил ей третий голос. — Ведь здесь, на пограничной станции, он, должно быть, уже с год ведет политические дискуссии с советскими солдатами.

— Ругает Гитлера, — добавил рассказчик.

— Понятно! Ведь Гитлер проиграл войну! — вставил его сосед.

Все рассмеялись.

— Теперь с кем ни поговори, все против Гитлера, в особенности те, кто слепо шел за ним.

«Да, именно так», — подумала Айна, и сразу поблекло благоприятное впечатление от светлых блузок и белых накрахмаленных передничков, от хороших лиц железнодорожников и полицейских.

Поезд тронулся и медленно отошел от перрона, устремляясь дальше, в глубь Германии.

Айна из Бреста телеграфировала Вальтеру. Телеграфировали в Берлин и немецкие коммунисты. Но в Берлине на Силезском вокзале никто не встречал прибывших.

Товарищ Альберт, с которым Айна отправилась в Центральный Комитет партии, находившийся на Вальштрассе, был берлинцем. Но и он растерянно оглянулся по сторонам, когда они вышли из вокзала: он ничего здесь не узнавал. Первое впечатление было потрясающее. Сплошные развалины! Непроходимые улицы! Горы обломков, горы щебня и грязи! И ни души. Берлин, казалось, вымер.

— Нам как будто сюда, — сказал Альберт, и они пошли в ту сторону, куда он указал.

Здесь была улица, но теперь ни справа, ни слева не осталось ни одного дома. Айна со своим спутником пробиралась среди обломков каменных стен и гор щебня; на мостовой зияли глубокие воронки.

Они шли долго, и повсюду была та же картина. Альберт показал на искореженную красную кирпичную башню, торчавшую из обломков.

— Это башня ратуши. Вон туда нам и нужно.

Они молча продолжали свой путь среди развалин.

Навстречу им попался какой-то мужчина. Альберт спросил, что это за улица, не Вальштрассе ли.

— И сам не знаю! — ответил тот на берлинском диалекте, — перед войной здесь как будто была Вальштрассе.

Это действительно была та самая улица, но узнать ее было невозможно.

Дом, в котором разместился аппарат Центрального Комитета партии, можно было считать более или менее уцелевшим. Вахтер, услыхав фамилии пришедших, пожал Альберту и Айне руки, радушно поздравил их с приездом в Берлин и приветствовал словами: «Добро пожаловать».

— О вашем приезде никто не знал… Здесь сейчас никого и нет; все на съезде партии.

— Я думал, съезд кончился, — сказал Альберт.

— Оба съезда сегодня заканчивают свою работу, а завтра она возобновится.

— Оба съезда, — удивилась Айна. — Что это значит?

— У социал-демократов был свой съезд, у нас же, коммунистов, — свой. А завтра мы объединимся. Это, так сказать, съезд объединения. Он будет работать первые два дня пасхи.

— Вот как! — сказал Альберт.

— С завтрашнего дня уже не будет больше социал-демократов и коммунистов, а будут только социалисты.

— А где заседает наш партийный съезд, товарищ?

— В театре «Шифбауердамм», у станции метро Фридрихштрассе.

— В театре? Разве какие-нибудь здания еще уцелели? — спросила Айна.

— Ого! Еще много кое-чего уцелело, — смеясь, ответил вахтер. — Как осмотришься в Берлине, увидишь, что далеко не все разрушено.

III

Первый день в Берлине. Никогда не забудет его Айна. С этого первого дня она полюбила Берлин, полюбила изувеченный, оскверненный, покрытый зияющими ранами Берлин и его храбрых, энергичных жителей. Нет, здесь не скрывались за каждым углом коварные вервольфы. Конечно, много фашистов попряталось в городе, и, конечно, нет-нет да выползал на поверхность какой-нибудь фашистский выродок, натянув на себя личину безобидного дурачка. Но трудящийся люд Берлина уже терпеливо и мужественно взялся за восстановление своего города.

Когда Айна нашла наконец станцию метро Фридрихштрассе и какой-то берлинец показал ей театр «Шифбауердамм», она поняла, что может опоздать, разминуться с Вальтером. Переходя мост Вайдендамм, Айна увидела поток людей, хлынувший из театра. Съезд закончил свою работу.

Она помчалась по набережной Шпрее и остановилась напротив театрального подъезда, глазами отыскивая в толпе Вальтера. Айна уже думала, что они разминулись, и вдруг увидела его выходящим из театра с группой товарищей. Он что-то рассказывал им и смеялся. На нем было серое демисезонное пальто и какая-то смешная зеленая шляпа. Отвратительная шляпа, тут же решила Айна, она немедленно выбросит ее вон. Но вообще вид у Вальтера был как будто хороший.

Не спуская с него глаз, она переходила улицу.

Вальтер поднял голову… и увидел ее.

Они так и остановились посреди мостовой.

Широко улыбаясь, он подошел к ней. Она вдруг почувствовала такую слабость, что думала — вот-вот упадет.

— Здравствуй, Айна! Ну вот, ты здесь наконец!

Он протянул ей руку.

Она пожала ее и сказала:

— Да, я здесь!

— Чудесно! Идем! Мы сейчас поедем домой!

Он взял ее под руку. Они протиснулись сквозь толпу на площадку рядом с театром.

— Едем, Курт!.. Кстати, знакомься: моя жена. Только что приехала.

Айна тихонько, на цыпочках ходила по своей новой квартире. Ей казалось, что все это чудесный сон и громкое слово или шум шагов могут спугнуть его. Передняя, кухня, столовая, спальня… Она осматривала комнаты одну за другой и принимала их в свое владение. Указывала на мебель, которую Вальтер приобрел в городском управлении, и спрашивала:

— Все это наше?

Вальтер утвердительно кивал.

Она вернулась в кухню, но не открыла ни кухонного буфета, ни двери в кладовую. Просто стояла, изумлялась и сияла. Когда она взглядывала на Вальтера, он молча кивал ей. Потом она села за стол и сказала:

— Так, а теперь я посижу. Разрешаю себе в первый день быть гостьей, за которой ухаживают. Хочу есть!

— Ах ты господи! — воскликнул Вальтер.

— Что случилось?

— Есть-то ведь нечего! Я не рассчитывал, что ты приедешь и привезешь с собой хороший аппетит.

— Но ведь кусок хлеба у тебя, несомненно, найдется?

— Ни крошки. С хлебом вообще туго.

— У меня шпиг есть. В сумке. Все остальное в чемодане, но чемоданы я оставила в помещении Центрального Комитета.

— Шпиг? Замечательно!

— Да ведь у тебя нет хлеба?

— Не беда… поедим шпиг без хлеба.

— Нет, так нельзя.

— Почему нельзя? Был бы шпиг, а без хлеба я уж как-нибудь обойдусь.

— Зато я обойтись не могу. Кто живет рядом? — спросила Айна.

— Ни малейшего представления!

— И давно ты живешь в этой квартире?

— Четыре месяца!

— И ты не знаешь, кто живет рядом!

— Нет!

— Как же это возможно? Погоди, я сейчас.

Через несколько минут Айна возвратилась и положила на стол полбуханки хлеба.

— Так! Теперь, значит, у нас и хлеб есть… Кстати сказать, соседка очень милая женщина. Фамилия ее Дертинг. Муж работает на почтамте. Дочка в будущем году пойдет в школу.

Вальтер глубоко вобрал в себя