Шрифт:
Закладка:
– Ты ведь не один из них, да, приятель? То есть ты не можешь быть одним из них, потому что стоишь здесь при свете солнца? Если это вообще свет, согласен? Что стряслось с этим чуваком?
– Он умирает! – прокричал Томми. – Помогите мне его разбудить!
Мужчина порылся грязной рукой в кармане, достал прозрачную пластиковую капсулу и взломал ее прямо под носом Палатазина. Томми ощутил тяжелый запах аммиака. Палатазин немедленно фыркнул и открыл глаза.
– Готово, брат, – сказал мужчина и поднес два поднятых в форме буквы V пальца к лицу Палатазина.
Томми сообразил, что у этого человека нет ни защиты, чтобы как-то прикрыть лицо, ни даже куртки.
– Откуда вы здесь взялись?
– Я-то? Отовсюду, приятель! Из-под горячей земли, где текут холодные потоки! Оттуда, где журчащие ручьи уходят в бетонную тьму. Вот где я живу!
Он указал тощим пальцем куда-то за спину Томми. Мальчик оглянулся и увидел открытый канализационный люк.
– Аура здесь неправильная, приятель! Совсем неправильная! Дай-ка мне руку, и давай отнесем этого чувака по лестнице вниз!
Мужчина потащил Палатазина к открытому люку посреди улицы, Томми тоже тянул изо всех сил. Палатазин пришел в себя, но был все так же слаб и дышал натужно и прерывисто. Бородач с привычной легкостью спустился по металлическим скобам, а потом помог спустить в темноту и Палатазина. Томми слез последним. Внизу, под скобами, был широкий бетонный тоннель с трубами и кабелями вдоль стен. Бородатый усадил Палатазина поудобней, поднял с пола фонарь «бычий глаз» и поспешил обратно наверх, чтобы поставить на место крышку люка. Томми смотрел, как меркнет дневной свет, а вместе с ним стихает и вой ветра. Закрыв люк, бородатый включил фонарь и снова спустился. Потом осветил Палатазина, который слабым движением сдернул с лица остатки повязки.
– Тебе не нужен еще один поппер, приятель?
Палатазин покачал головой:
– Одного раза достаточно.
Ноздри его все еще горели, но, по крайней мере, голова снова заработала. Это было благословение Божье, что они нашли укрытие от дикого ветра, какой бы отвратительный запах человеческих экскрементов здесь ни стоял.
– Чертовски верно.
Бородач с побелевшим в отраженном свете фонаря лицом сел на корточки и резким звериным движением повернул голову от Томми к Палатазину.
– Плохая там аура в последнее время, – сказал он наконец и кивнул подбородком вверх. – Вам нужно быть осторожными. Врубаетесь?
Он усмехнулся, продемонстрировав зубы, которые свели бы с ума любого дантиста.
– Кто вы такой? – спросил Томми.
– Я-то? Большой Эр, голливудский проныра. Мое имя Джонни Роткинс, а друзья называют меня Кротом.
– Вы… живете здесь?
– Нет, приятель, не здесь! – Он нахмурился и показал пальцем вниз. – Там! – Потом он сделал широкое экспансивное движение той же рукой. – Везде. Это мой особняк, защищенный от любой плохой ауры, какая только была или будет. У меня здесь миллион комнат и миллион коридоров. Журчащие ручьи, душистые реки и озера… Да, настоящие озера, приятель! Если бы я додумался, как протащить «Крис-Крафт»[80] через этот маленький люк, то был бы самым счастливым чуваком! Врубаешься? А вы, чуваки, что вы делали там, в этой поганой ауре?
Палатазин кашлянул раз-другой, выплюнул мокроту, загустевшую от песка, и сказал:
– Я пытался пройти через весь Голливуд, думал, что смогу, но… – Он посмотрел на Томми. – Почему ты ушел из дома? Я велел тебе оставаться там!
– Если бы я остался, вы бы уже умерли. Я вам говорил, что могу помочь, и я все еще могу!
– Глупый мальчишка!
Томми обжег его взглядом и сказал, как отрезал:
– Вы не мой отец, так что даже не пытайтесь указывать мне, что делать, а чего не делать.
Крот присвистнул сквозь обломки передних зубов:
– Си-и-ильно! В точку, приятель! Истина в стакане с чаем!
Он усмехнулся Палатазину:
– Малец сказал все, как есть. Если бы я не услышал его крик, то не высунул бы голову, чтобы посмотреть, что там стряслось. А стряслось оно с тобой, приятель, так что тебе лучше не кипятиться!
– Наверное, я должен поблагодарить вас за то, что вытащили нас из этой передряги.
– Пустяки. Крот делает, что может. О, я встречал и других людей вроде вас, шатающихся из стороны в сторону, потерявшихся в этой плохой ауре, которая высасывает воздух из легких. Кое-кому из них я помог. – Он помрачнел. – Кому-то не сумел. Даже попперы не могли привести их в сознание. Ты как себя чувствуешь?
– Лучше, – ответил Палатазин.
Тот воздух, которым он теперь дышал, нельзя было назвать свежим, но по крайней мере его не нужно было фильтровать сквозь зубы, и на том спасибо. Легкие казались шершавыми и сырыми.
– Хочешь чем-нибудь взбодриться? – Крот снова порылся в кармане и на этот раз вытащил пригоршню ампул и таблеток разных цветов. – У меня есть все, что захочешь: «спиды», «желтые куртки», красный… Где-то еще был «микродот», от которого тебе вынесет, на хрен, мозги на целую неделю!
Он хихикнул и протянул таблетки Палатазину.
– Нет, спасибо.
– А может, немного «ангельской пыли»? Или…
Крот полез в другой карман, вытащил прозрачный полиэтиленовый пакетик с чем-то похожим на нарезанные грибы и с нежностью посмотрел на него.
– Волшебство, – сказал он.
Палатазин покачал головой, и Крот обиделся, словно отвергли его величайший дар.
– Так кто ты такой? – спросил его Палатазин. – Наркодилер?
– Я? Наркодилер? Послушай, я художник, приятель! Посмотри на это! – Он потряс пакетиком перед лицом Палатазина. – Самая суть и чистое волшебство, лучшее, что можно купить на этом гребаном побережье. Магические грибы! Никаких добавок, никаких консервантов, только натуральный продукт, выращенный вашим покорным слугой в настоящей земле, на природных удобрениях…
– Замечательно, – сказал Палатазин и отмахнулся от пакетика.
– Весь прочий товар – полная ерунда по сравнению с моими грибами.
Крот спрятал остальные свои припасы, открыл пакетик и понюхал. Потом закрыл глаза и протянул пакетик Палатазину, сразу уловившему запах экскрементов.
– Я выращиваю их здесь, – сказал Крот. – Нужно только придумать, как избавиться от запаха, и я буду в шоколаде…
Палатазин хмыкнул и отодвинулся подальше, потому что аромат был далеко не самый приятный. «Что это за псих? – подумал он. – Какой-то бывший хиппи, живущий в канализации, вероятно, не первый год и счастливый уже тем, что глотает таблетки и выращивает „волшебные грибы“ на… боже!.. как он сказал? – „на природных удобрениях, в настоящей земле“? Разумеется, он должен время
