— И чем дело кончилось?

— Да ничем. Боится их Петька, как огня. Говорит, мол не знаешь, баба Таня с кем связываешься. Живи себе тихо-мирно. Молча. Это ж каким-таким образом? Если за стеной постоянный кошмар творится! — вытирает слезы платком. — Дверь подожгли мне вчера. Я терпеть такое должна?

— Успокойтесь, выпейте, — наливаю в стакан воду из графина.

— Пятый год так и живем, никакой управы на него нет, — обхватывает стакан дрожащими пальцами. — Чей-то сын поди. Или прикрывают его какие-то люди, как Петька говорит.

— Вы не переживайте, разберемся. Адрес оставьте мне вот здесь, — кладу перед ней листок.

— А петицию оставить? С подписями жителей дома. Я собрала.

— Оставьте.

«Перепропишем» вашего Федорцова. На тот свет, если понадобится.

— Ой, даже не верится, что все решится, — разнервничавшись, роняет свою петицию на пол.

— Решится, Татьяна Дмитриевна. Не сомневайтесь, — уже печатаю текст Черепу. Пусть наведаются с Калашом и Динамитом к этой Падле Эскобаре.

— Спасибо Вам!

— Да пока не за что, — встаю, чтобы проводить.

— А мне Светка из пятнадцатой говорит, не ходи ты к этому депутату. Отфутболят тебя, как пить дать. А я думаю, а чего не сходить? Народ о вас хорошо отзывается.

— Вы приняли правильное решение, Татьяна Дмитриевна.

— Ой, спасибо. Буду на вас надеяться. Всего доброго! До свидания, — закрывает за собой дверь.

Возвращаюсь к столу и беру в руки документ, который принес мне Прохоров. Двух минут хватает, чтобы понять: удумал подложить мне свинью, размером с центнер.

Сказал же, что не поддерживаю эту инициативу по строительству. Тупой. Ладно, позже разберусь.

— Илья Андреевич, — слышу голос Вики через селектор. — Звонила Султанова. Просила о себе напомнить.

— Как будто о ней можно забыть.

Она сдержанно смеется.

Марину Константиновну помнят и знают в лицо. Этот человек высадил у себя целый огород на балконе. Теперь там место закончилось, соответственно ей в голову пришла идея вскопать грядки на клумбах, расположенных вокруг девятиэтажки и взрастить там картошку с огурцами. Надо сказать, соседи подобного энтузиазма не оценили.

Участок ей нужен, где-нибудь в Подмосковье. Надо выбить по какой-нибудь социальной программе.

Бросаю взгляд на часы. Пора закругляться, иначе рискую опоздать. Что сегодня вообще неприемлемо, учитывая замысел.

Забираю из сейфа нужную мне вещь. Снимаю пиджак со спинки кресла. Встаю, подхожу к зеркалу.

Ну и морда. Не мешало бы как следует отоспаться.

Выключаю свет и закрываю кабинет на ключ.

— Вы уже уходите? — спрашивает секретарша.

— Да. Я поехал. Придержи документы у себя, если будут. В понедельник гляну.

— Хорошо, Илья Андреевич. До свидания!

Звоню Володе, и он приезжает за мной уже через пару минут. Я как раз докуриваю сигарету.

— В Крокус. По пути заедем в Эдельвейс, — сообщаю водителю, устраиваясь сзади. — Алло.

— Илюх, я не понял, нам самим туда пойти «побеседовать»? — деликатно уточняет Череп.

На всех наших телефонах стоят спец «глушилки» Дымницкого, но он все равно практикуется в завуалировании.

— Эта гнида закошмарила соседей. Нарик со стажем. Употребляет и распространяет. Пытался изнасиловать девчонку-подростка. От ментов реакции ноль, якобы крыша их пугает. Проверьте, кто там и что.

 — Я понял. Сделаем. Тут это… новости есть не очень хорошие.

— Подождут ваши новости. Два часа меня не трогайте, — сбрасываю вызов, однако тут же на экране высвечивается квадратная морда Селиванова.

— Да, я слушаю.

— Илья Андреевич, добрый вечер, не отвлекаю?

— Отвлекаешь.

— Я доложить, Беркутстрой выиграли тендер. Соболев в бешенстве.

Довольно ухмыляюсь.

Нравится мне эта партия игры в шахматы. Жутко интересно получается.

— Горчаков просил поздравить.

— Пусть засунет свои поздравления… сам знаешь куда, — отзываюсь я сухо.

— Так и передать при встрече?

— Да, так и передай, — даю отмашку и отключаюсь, после чего звоню Ире.

— Ну и где мы? — учительским тоном осведомляется она.

— Еду.

— Опаздываете, Илья Андреевич, — произносит с укором.

— К концу успею. Все готово?

— Естественно да, — таким тоном заявляет, будто я спросил какую-то дичь.

А впрочем да, разве Шейхман способна подвести?

— Илья, поговорите с Сашей.

— По поводу?

— По поводу ее общения с поклонниками. Вчера с нее чуть не содрали скальп. Браслет с руки сорвали.

— Охрана на что? — интересуюсь я хмуро.

— Саша слишком близко подпускает к себе фанатов. Я устала с этим бороться. Меня она упрямо не слушает.

Как это на нее похоже.

— Я понял. Поговорю.

— Смотрели вчерашнее интервью?

— Еще нет. Я только вернулся из командировки сегодня утром.

— Сутки прошли вообще-то, — отчитывает меня как мальчишку. И то, что у меня тупо не было на это времени, ее явно не волнует. — Кину ссылку. Посмотрите, однозначно стоит. Она молодец.

На этой загадочной ноте наш разговор с Шейхман заканчивается.

* * *

Проигнорировав уведомления о сообщениях мессенджера, перехожу по отправленной Ирой ссылке.

Вижу свою Сашку. На ней крутой брючный костюм. Яркий и невероятно сексапильный. Каблуки, прическа, макияж, уверенный взгляд. Все четенько.

Залипаю на обворожительную улыбку и лишь потом вслушиваюсь в слова. Какая-то баба скороговоркой задает ей вопросы. Ответы на которые слушать довольно любопытно.

— Саша Флэйм крутила роман с рэпером Оджи?

Оджи-хуеджи.

Стискиваю челюсти.

— Нет, у нас был творческий тандем.

— А у нас пересчет зубов, — добавляю я вслух.

Тандем, блять!

Никаких дуэтов больше. Я запретил Шейхман соглашаться на подобные предложения.

Ржу, когда слушаю отрывок про Яна, чья популярность все еще растет.

— Песни Саши Флэйм посвящены одному человеку. Это так?

— Да, одному, — без промедления отвечает Сашка.

Самодовольно улыбаюсь.

Все правильно, моя девочка. Ты мне песни посвящаешь, а я тебе жизнь.

— Саш, я знаю, история с Оджи порядком тебе надоела, — заводит старую шарманку блондинка.

— Мы с Олегом записали красивый трек, на этом все.

Разумеется.

— То есть фанатам и журналистам показалось, что между вами пробежала искра…

Искра. Заискрило там при встрече со мной в другом месте.

— Показалось. Мы нормально общаемся, но ничего более.

Общаемся. Надеюсь, ты гонишь. Иначе мне-таки придется вырвать кадык этому недопевцу.

— Целовалась ли ты когда-нибудь с лучшим другом или подругой?

Что за вопросы нах?

Ответ убивает.

— Ну, целовалась. С другом, — выдает моя Бесстыжая.

Это с каким-таким блять другом???

Зверею с каждой секундой все больше.

— Впадала когда-нибудь в затяжную депрессию? Если да, то по какой причине?

— Впадала… Депрессия была связана с тем, что закончились отношения с моим молодым человеком. Я очень страдала.

О, это про меня. Кретин, просрал три года счастья.

— Правда ли, что не общаешься с отцом из-за того, что стала певицей?

— Отчасти.

Улавливаю промелькнувшую в глазах грусть. Знаю, как ей тяжело, но, к сожалению, холодная война с подполковником Харитоновым продолжается по сей день. Павел Петрович