обговорено. Завтрашний день станет концом этой жизни и началом следующей. Так считала Алла. Михаилу казалось, что он уже больше не может сопротивляться. Дошло до того, что после двух бокалов вина он поверил. Особенно когда она принесла папину тетрадь, где с помощью формул на нескольких листах был вычислен взрыв звезды. Отец такой же сумасшедший, как и она, думал Михаил, глядя на буковки и цифры академика, больше похожие на острые геометрические фигурки.

Михаил с ноющей болью в груди наблюдал, как Алла бродит по комнатам. Трогает знакомые с детства вещи. Прощается. Вот открыла холодильник, хотела что-то взять, но тут же захлопнула, позабыв, что хотела взять. Застыла у окна, глядя на замёрзшую реку и снующие по Котельнической набережной автомобили. Провела ладонью по лбу. Взглянула сквозь него и ушла в кабинет отца написать письмо Стасу. Писала так долго, что Мефисто потерял терпение и, устав мерить шагами коридор, подобно собаке, ищущей хозяина, пришёл к ней. Алла сидела в папином кресле. Красивая. В синем кимоно с золотыми птицами и рассыпавшимися по плечам волосами.

Мефисто устроился напротив на жёстком диванчике. Их минуты утекали, и ему нужно было хотя бы видеть её. Не будет её, его ничего не удержит в этом мире.

День икс выдался как назло солнечным и ярким. Мефисто помешивал сваренный Аллой в турке кофе, который обычно получался очень крепким и ароматным. Но сегодня Алла была рассеяна: кофе убежал, и она долила кипятку, чем окончательно испортила вкус.

Накануне они съездили к Михаилу домой за нейролептиками, которые должны обеспечить им обоим летаргический сон. Мефисто собирался сделать некий коктейль из труксала, мелперона, пипамперона. Конечно, было неизвестно, как отреагирует организм, но когда сказал, что есть риск для сердца, Алла воскликнула:

– Сердце?! Уверена, с ним всё будет в порядке. Я никогда его не чувствовала. Может, у меня его и нет?

Михаил сощурился и поднял вверх длинный указательный палец. В точку. Сердца у Аллы не было, и она не могла позволить себе любить. Защита от прошлой боли. Его любимая до сих пор носилась со своей обидой и холила её, как холят больных детей и животных. Алла до сих пор жила в восьмидесятых. Мефисто нечего было ловить здесь. Может, так и лучше. Со временем он мог ей надоесть.

Когда собрались в больницу, Алла сама села за руль и вела машину так осторожно и медленно, как никогда до этого. Хочет исключить любой риск аварии и добраться до места в целости и сохранности их уже чужих тел, понял Михаил.

Алла бросила автомобиль прямо перед больницей, как всегда не заботясь о парковке, и Мефисто последний раз оглянулся на своего верного друга, прощаясь с ним взмахом руки.

Будет ли у него ещё такая машина?

Дурак, будет ли у тебя следующая жизнь?

Михаил уселся возле кабинета врача ждать Аллу. Ночью, когда она заснула, а он опять валялся без сна и смотрел на неё, ему до ужаса хотелось вытащить письмо, которое она писала Стасу, чтобы убедиться, что в нём нет ничего неожиданного. Не то чтобы он не верил Алле, но та история, когда она бросила его, посеяла зёрнышко недоверия.

Алла вышла из кабинета ещё улыбаясь. Михаил поднялся навстречу и тут же стёр эту улыбку, которая не предназначалась ему, страстным поцелуем. Ему хотелось не отпускать её. Целовать до тех пор, пока не передумает. Её план в ярких лучах солнца казался у ещё более безумным, чем вчера.

– Ну что, вперёд! – сказала Алла, закинув голову, чтобы посмотреть ему в глаза. – Не трусь, Мефисто. Я буду с тобой. Нас ждёт новая жизнь. А для меня это ещё и час расплаты по счетам.

Отступив на шаг, Михаил рассматривал её платье со странной расцветкой, на которую только что обратил внимание. На фоне камуфляжа алели тюльпаны. На любой другой женщине это платье выглядело вульгарным, но его любимой оно лишь придавало сексуальности и навевало мысль о нежной борьбе в женских ручках.

– Нравится? – Алла провела руками по плечам, спускаясь вниз.

– Может, поедем домой?

– Нет у нас дома, Мефисто, – жёстко сказала Алла. – А скоро и тел этих не будет. Но мы встретимся. Верь мне, – она коснулась его губ и повела за руку к палате.

Михаил переступил за ней порог и воззрился на молодого человека, опутанного трубочками, ведущими к попискивающему прибору поддержания жизни.

– Здравствуй, Стасик, – Алла, бросив руку Михаила, присела на краешек кровати. – Я пришла, чтобы вернуть тебе твою любовь. Только не прозевай её.

Дальнейших слов Михаил не слышал. Уже одно как она его назвала, как взяла за руку сразило его наповал. Михаил смотрел на молодого человека. Его лицо с заострившимся носом было очень бледным. Глаза закрыты, длинные чёрные ресницы отбрасывали тень на щёки. Было в нём что-то притягательное. Мужчины такого типа всегда нравились женщинам. И этот Стасик, как она его называла, нравился Алле. Если бы он тогда сломался и уступил, он бы влюбился и попал.

Алла, между тем, встала и, обойдя Мефисто, улеглась на соседнюю кровать.

– Вот так они должны проснуться. «Настоящие Ромео и Джульетта», —сказала Алла. – Тогда они сразу узнают друг друга.

Девушка приподнялась на локте и взглянула на Мефисто.

– Поцелуй меня и делай своё дело.

Сейчас, когда Алла смотрела на него, а её волосы рассыпались по белоснежному покрывалу, ему вдруг пришла шальная мысль заняться с ней сексом прямо тут. И неважно, что это было с утра. Он опять хотел её. И ещё больше хотел остановить момент. Пусть кто-нибудь ворвётся сюда и выгонит их. У них будет ещё время побыть вместе. Мефисто взглянул на дверь.

– Ты предупредила врача, чтобы он не входил?

– Да, сказала, что привела экстрасенса, который может вернуть душу в тело, но ему нельзя мешать.

Мефисто наморщил лоб.

– И что, он поверил тебе?

Алла засмеялась.

– Мужчин так легко одурачить.

– Что?! – Михаил сделал шаг вперёд. – Меня ты тоже хочешь одурачить?

– Не заводись. Не ко времени. Сделай лучше укольчик.

Михаил присел на край кровати и щелчком раскрыл чемоданчик на коленях. Вытащил несколько ампул. Разложил на подоконнике. Добавил из каждой в шприц. Перетянул Алле руку жгутом, стараясь не смотреть на неё.

– Ты поцелуешь меня? – спросила Алла.

Михаил покачал головой. Он мог бы убить её от ревности. Хотя, чего уж там, он уже