Усаживаю ее на пуфик, помогаю надеть кеды. Светлоперсиковые, без всяких украшений. С утолщенной подошвой, делающей ее щиколотку зрительно еще тоньше.

И они как по волшебству завершают ее образ, превращая в юную девушку. Немного неловкую и неуверенную. Постоянно ищущую мои глаза. И краснеющую… да!

И даже зная всё, мне нестерпимо хочется спрятать ее от их сальных взглядов, отмыть, и напоить Асиным какао.

Чудовище…

«Лови волну…». Такой вот психо сёрфинг в болоте.

Окей! Если уж мы попали в такой водоворот, то тупить действительно не надо.

Проходим внутрь. Диваны, кресла, накрытый невысокий стол. За диванами из темного каленого стекла дверь в сауну.

Сидя на креслах беседуют две дамочки. Да это паноптикум просто! Хотя. Чего я ожидал? Аристократичных и молочных?

С первого взгляда видно кому из них какая принадлежит.

Поздоровавшись без лишнего рвения к лобызанию рук, я сажусь на диван, в угол, усаживая Женю к себе. Она кладет ногу на ногу. Аверьянов искоса смотрит на ее ноги. И я шлепаю ее по коленке.

— Ева. Сядь правильно, — чуть слышно, но всё также давяще.

Только чтобы он слышал. Мы пока играем на одного зрителя.

Женя послушно снимает одну ногу с другой, чуть разводя колени. И складывает руки между ними на платье, сцепив их в замок. За талию я подтягиваю ее ближе. Поправляю волосы.

Подхватив рукой за подбородок, разворачиваю к себе в полоборота.

— Ты хочешь пить? — выделяю я последнее слово, напоминая, чтобы была аккуратна и следила за тем, что глотает.

Так как прецеденты были!

Аверьянов садится в метре от нас.

Его глаза постоянно сползают на ее коленки. Женя как бы на автомате натягивает платье чуть ниже, под его взглядом.

— Сядь спокойно, — убираю я ее руку. — Всё хорошо.

Пусть облизывается…

Он представляет нам женщин.

— Полина, супруга Павла Михалыча.

Я разглядываю их женщин внимательнее.

Полина — тридцать два — тридцать четыре. Взгляд оценивающий и прожженный. Слишком пышная для своего невысокого роста. Низкое декольте и шарообразная грудь четвертого размера. Каштановое каре. Очевидный абгрейд на лице — ресницы, губы, скулы, неестественно тонкий нос, когда по типажу ей явно напрашивается небольшая горбинка. Выраженный скульптурный макияж в попытке сделать лицо более рельефным. Темные тона корректора делают ее старше и удешевляют общее впечатление. Много массивного золота — уши, шея, пальцы. Пальцы… Острый длинный маникюр со стразами…

Вздыхаю, не в силах сдержать идущую изнутри эмоцию. И закрываю на мгновения глаза, чтобы привести взгляд в благожелательное состояние.

Во вкусе Баныгина. Ну и это, конечно, не жена. Это любовница. С его супругой я уже знаком. Думаю, Аверянов сделал для него исключение в связи с утратой товарного вида официальной супруги.

Мне, собственно, по…

— Машенька, моя супруга! — выразительно улыбается он.

Машенька хлопает мне веером коровьих ресниц. Да, Женя не ошиблась. Машенька молода. Лет двадцать? И Машенька тоже ловит волну, чтобы качать бабки из постаревшего скабрезника. Весь ее образ… Пародия на нимфетность. Пародия. Исключая, пожалуй, стрипы с прозрачным каблуком. Это мало имеет отношения к отрочеству! Они усиливают ощущение карикатурности. Неужели так примитивна у них фантазия? Фасон ее платья — стилизованный беби-дол с кукольной розовой юбкой, превращает задуманную детскость в банальную пошлость. Особенно в сочетании с перекаченными перламутровыми губами и слишком яркими глазами. Smokey eyes, твою мать? В сауну-то? Но если и это устраивает нашего зрителя, то… И да — светлые кудри на голове. Я, б**ть, в восторге!

— Очень приятно, — с выразительной улыбкой смотрю я по очереди каждой из них в глаза.

Они обе прищуриваются, меняя позы и пытаясь чуть дольше удержать мой взгляд. Все в курсе, что я потенциально могу сегодня развлечь их обеих. И я не собираюсь разрушать эту иллюзию. Им хочется! Это нормально… Мало радости в постаревших, обрюзгших любовниках.

Сдавливаю бедро Жени.

Она выдает что-то вежливое и невнятное тихим голосом.

— А это наша Евочка! — Аверьянов протягивает «е-е-е» переходя на придыхание. — Супруга Олега. Евочка, что Вы будете пить?

Женя оглядывается вопросительно на меня.

— Она будет сок, — киваю я на закрытую еще стеклянную бутылку с гранатовым. — Мне не нравится, когда она пьет алкоголь.

— Может быть глоток шампанского. Чтобы просто расслабить? — поднимает он бровь. — Вы так молчаливы, Евочка.

И что-то там вежливое, уговаривающее… таким сладким притушенным голосом.

Поднимаю глаза на стол. Все спиртное уже открыто, кроме как раз таки шампанского. Надо отметить дорогого и очень хорошего, розового шампанского.

— Только из уважения к Вашей теплой компании! — киваю я. — Один бокал.

Она стоит ближе ко мне и я встаю, чтобы открыть ее.

Глаза обеих женщин прикованы к моим рукам. Не торопясь убираю фольгу, раскручиваю проволоку. Хлопок… Пена… совсем чуть-чуть на мои руки.

— Дамы? — вопросительно поднимаю бровь.

Синхронно берут со стола бокалы.

Обхожу стол. Наливаю сначала Машеньке. Она рассматривает меня снизу. Не особенно стесняясь. И я тоже смотрю открыто ей в глаза. Но мой взгляд ничего не выражает, в отличие от ее взгляда. Еще не решил стоит ли тратить время нее. Пока мне кажется достаточно одного Аверьянова.

Потом, Полине. Ее взгляд облизал всё шампанское с моих пальцев.

— Спасибо… — прикусывает она кончик языка, медленно моргая мне.

В глазах — бегущая строка «трахни меня!»

— Пожалуйста… — выразительно выговариваю я, показательно спускаясь взглядом по ее декольте, и одними губами добавляю. — Обращайся…

Полина мне интересней чем Машенька. Потому, что судя по ее властному взгляду и слегка подобострастной суете рядом с ней Баныгина, между ними рулит она. Это вообще в его стиле — властные женщины. Я могу использовать это при случае. Так что, взглянув ей еще раз в глаза, я оставляю там пару обещаний. Нет… Скорее намеков на обещания. Пусть понапрягается, чтобы получить мое внимание. То, во что вложены силы ценится дороже.

Аверьянов тихо о чем-то вещает Жене. Распахнув глаза она внимательно слушает его, кивая и перебирая нервно пальчики. Наливаю для нее бокал. Вкладываю в руки. Поднимает на меня глаза, чуть поворачиваясь.

— Не отвлекайся…

Мы встречаемся с Аверьяновым взглядами. Мне кажется слюни скоро потекут у него прямо из глаз.

— Ева — прелесть… — взмахивает он своим бокалом.