– Хам! Подлец!! Мерзавец!!! – После третьего эпитета у неё в глазах блеснули слёзы, жемчужинками стекая на пушистую грудь. Я сидел ни жив ни мёртв…

О пышнохвостая нимфа Наталья, ярок твой гнев и твой суд скоротечен!

Но поспеши приподнять дорогого супруга, лодка готова к отплытью.

Пусть он нахал и безбожник, и быдло, и варвар, но время отчалить…

– В последний раз спрашиваю, ты идешь? – сквозь зубы кинула волчица.

Я отрицательно покачал головой. После всего произошедшего… Нет, уважаемые, я отнюдь не испытываю склонности к суициду.

– Кентаврас, забирай его!

Я сопротивлялся, честно, но…

* * *

Если вы думаете, что я тихо лежал себе в лодке, связанный по рукам и ногам, дурак дураком, ничего не предпринимая, то вы глубоко ошибаетесь. Я – мыслил! Хотя, если уж совсем честно, это единственное, что я мог себе позволить в сложившейся ситуации. И мысли мои были разными… Начнём с того, что кое-что полезное я для себя всё-таки уяснил. Сергей Александрович, Сергиус Гнидас, Серёженька и Сергунька – всё это, видимо, я! Раз так считает большинство, к их мнению имеет смысл прислушаться. И ещё, судя по всему, мы направлялись в некий Тартар. Возможно, это город, курорт, название микрорайона или торгово-посреднической фирмы. Мне уже приходилось с ним сталкиваться, уж больно знакомо звучит, но где?.. По меткому выражению одного английского писателя (вот видите, что-то я ещё помню!), нас было «трое в лодке, не считая собаки». Ну, в данном случае волчицы, какая разница… Галлюцинации больше не появлялись, и это огорчало. С ними было бы веселей, так как по причине поломки одного весла мы двигались с черепашьей скоростью. Откуда-то издалека, наверное с другого берега, донеслось гулкое эхо взрыва.

– Не успеем… – нервно заскулила волчица, расталкивая безропотные тени и прыгая поближе ко мне. – Серёжка, милый, мы не успеваем. Она же там камня на камне не оставит! А что будет, когда вернётся Аид?! Он убьёт её!

– Убьёт? В смысле, лишит жизни ту симпатичную девочку в мини-юбке? – прозорливо догадался я, а волчица сурово нахмурила брови:

– Угу, вижу, мини-юбку ты заметил… Что ещё тебе у неё понравилось? Говори, говори… и смотри мне прямо в глаза, изменщик коварный!

Я, по простоте душевной, уж было пустился перечислять, но в этот момент лодка окончательно встала, что, собственно, и спасло моё положение. Ведь страшно подумать, что эта ревнивица могла сделать с моим ухом (даже с обоими ушами!), не прикрой я вовремя рот. А причина остановки оказалась проста до банальности – перевозчик всего лишь выбился из сил. Его можно понять: во-первых, лодка явно перегружена (два человека, волчица да плюс ещё кентавр! Тени не считаются, они бесплотные). Во-вторых, у старика осталось только одно весло (причём каменное, а это, знаете ли, вес). Где пожилой растяпа расколотил второе, мне не было известно, хотя по обрывкам разговоров становилось ясно, что я и к этому как-то причастен. Посовещавшись, вся троица встала передо мной в немом ожидании. По лицам видно, что-то хотят, а что именно хотят – непонятно.

– Серёженька, – наконец решилась волчица, – ты прости меня, пожалуйста, если я тебе немножечко нагрубила. У меня сегодня день тяжёлый, но ты ведь знаешь, как я тебя люблю… Будь умничкой, помоги нам, а?

– Право, не знаю… У меня уже были утверждены определённые планы на сегодня. Разве что удастся случайно выкроить какое-то окно… Ну-с, дамы и господа, чем могу быть полезен? – Ох и трудно сохранять величественный вид в связанном состоянии, с затёкшей спиной и чешущейся поясницей.

– Любимый, я знала! Я им всем говорила, какой ты у меня замечательный!

– Нет, нет, нет… не надо меня лизать!

– Ай, не будь букой! Здесь все свои, поймут…

– Всё равно… фу! У меня шерстинка прилипла к носу… щас… чи-х-ну…

Мне хором пожелали быть здоровым. Все, кроме старика, разумеется… От него, по-моему, никто даже слова вразумительного не слыхал, одни «гмыканья» с потугами на значимость и философичность. Отчихавшись, я повторил свой вопрос.

– Милый, прочти стихотворение! – страстно попросила волчица, а кентавр подбадривающе кивнул. Что ж, если это всё, что им от меня надо, так почему бы и нет?

Люблю грозу в начале мая,

Когда весенний, первый гром,

Как бы резвяся и играя,

Грохочет…

– Нет! Серёжка, ты издеваешься!

– Хм… ладно, могу другое. Я думал, любое сойдёт… Хотите, Бродского почитаю? Сейчас, минуточку… ага!

Нынче ветрено и волны с перехлёстом,

Скоро осень, всё изменится в округе…

– Не-е-е-т! – уже в полный голос взревела недовольная хищница. – Не надо Бродского, здесь это не поможет. Прочти что-нибудь своё.

– Своё?! – ужаснулся я.

– Конечно. Своё! Любимый, вспомни, твои стихи всегда срабатывали, как самая мощная магия.

– Но… я не могу… Как это – своё? Откуда… я же не… не поэт же?!

– Сергиус Гнидас, не должно певцу, утерявшему лиру, так отступать… – И подлый кентавр выудил откуда-то из-за спины рогульку с натянутыми струнами. А ведь я определённо видел нечто подобное, но когда и где?! Не помню…

Вот, забирай! Инструмент твой в порядке полнейшем, и громко

Песнь нам исполни, такую, чтоб вспенились волны! Сам Посейдон

Благосклонен к Орфею и слуг его верных держать не посмеет на месте.

Пой же, герой! Раз супруга и публика просят, пой благозвучно, и, может,

Муза тебе поменяет прозвание, ибо с именем гнусным певцом быть

Достойным непросто…

– Да не умею я петь! И стихи сочинять тоже не умею! – неуверенно возмутился я. Волчица и кентавр обменялись подозрительными взглядами, словно врачи в психбольнице.

– Серёженька, бедный мой. – Волчий язык нежно-нежно лизнул меня в нос. – Я так надеялась… Не обижайся на нас. К тебе вернётся память, и ты всё-всё вспомнишь. Что я твоя жена, что нам надо спасти Банни и что ты – поэт. Самый-самый!

Она лизнула меня ещё раз и отвернулась, пряча слёзы. Я тоже опустил голову, стараясь не смотреть в её сторону. На этот раз со мной обращались вежливо, хоть и не развязали, но просили и уговаривали, а я не смог им помочь… неудобно. Стихи, видите ли, их не устраивают… А я виноват, что у меня память