– Очень трогательная история. Что же ты ответила?

– Разве ты не помнишь?

– Нет, любимая, не затевай ссору, потому что я не могу вспомнить каждое слово из каждого разговора, который у нас с тобой был за последние два года. Если я начну расспрашивать тебя, выяснится, что ты тоже многое позабыла.

– Справедливо. Я скажу тебе, что ответила. Я ответила, что счастлива. Тогда ты произнес: «Но…» – с вопросительной интонацией, и я уточнила: «Но… наша жизнь стала более размеренной». Ты признался, что тоже это почувствовал.

– К чему ты ведешь?

– Да к тому, что мы поменялись местами. Раньше ты обо всем меня спрашивал и хотел знать, что со мной происходит. Теперь это делаю я.

– У меня был тяжелый день, правда очень тяжелый. Сегодня умерла женщина, сорока четырех лет. Дальше по побережью. С ней все было в порядке, никаких проблем со здоровьем. Ее убил рак всего за два месяца. У нее остались шестеро детей и бестолковый муж. Я стоял перед ними и говорил, что у каждого события есть хорошая сторона. Клэр, в смерти этой женщины не было ничего хорошего, поверь мне, абсолютно ничего. Я вернулся в Каслбей и зашил глаз пятилетней девочке, которую отец ударил стулом. Отец находился в худшем состоянии, чем ребенок. Я должен был написать отчет обо всем этом для Фрэнка Конуэя. Фрэнк поинтересовался, как поживает его мать, и мне пришлось сказать, что она не выйдет из больницы. Потом папа спросил, не могу ли я примерно через месяц взять на себя его обязанности и полностью отвечать за практику на протяжении недели. Папа чувствует, что очень устал, и просыпается по ночам оттого, что у него сильно колотится сердце. Он хочет отдохнуть. Отдохнуть? На отца приходится меньше четверти общей нагрузки. Если ему требуется отдых, значит он действительно плох. Потом я пришел домой, где услышал настойчивые просьбы отправиться в Дублин, а я, к сожалению, не могу ездить в Дублин так часто, как мне бы хотелось. В итоге меня попросили пересмотреть и проанализировать основы нашей совместной жизни.

Повисло молчание.

– Прости, – сказала Клэр.

– Тебе не за что извиняться. Это мои радости и печали, а не твои.

– Чего бы ты от меня хотел? Как лучше провести этот вечер?

– Я бы хотел покоя. Беседы о чем-то другом. Не о нас, не о том, куда мы идем и кто кого больше любит.

Дэвид встал и обнял ее одной рукой.

– Все в порядке, Клэр, жизнь с любимым не всегда полна волшебства. Люди на такой работе, как наша, ну, как моя… Хотя когда ты лихорадочно училась, то была такой же и понимала… В свободное время тебе нужно просто расслабиться, а не думать о том, что такое любовь.

– Ясно, – сказала она.

Зазвонил телефон. Дэвид снял трубку.

– О, привет.

Его лицо расплылось в улыбке.

Клэр знала, что это была Кэролайн Нолан, которая понимала, чего хотят люди в свободное от работы время. Не обсуждения идей и принципов, а легкого и непринужденного обмена словами, в ходе которого можно договориться об игре в гольф.

Клэр написала Эмер, что пока не приедет, потому что хочет остаться дома и уладить кое-какие дела. Эмер ответила, что ничего страшного, кровать всегда в распоряжении Клэр. Упоминание о кровати в доме Эмер неизменно вызывало у Клэр чувство вины.

По мнению Джимми Профессионала, Анджела была прирожденной гольфисткой. У нее был замах, как у мужчины. Вопреки ожиданиям Джимми, Анджела не восприняла его слова как высокую похвалу.

– Ваша юная подружка, которая сегодня к нам присоединилась, тоже подает надежды.

Клэр в ответ скорчила гримасу.

– Постарайтесь держать голову неподвижно, и тогда вам нечего будет стыдиться, – добавил он.

– Отличный совет, – сказала Клэр.

– Почему бы вам не прийти и не составить компанию мужу? Без госпожи юриста на горизонте. Держу пари, Дэвид не откажется от хорошей партии в субботу.

– Так и есть, но я играю намного хуже.

– Вам по силам с ним конкурировать, вы неплохо справились со второй лункой, были на грине около третьей и совершили всего два патта.

– Но это пар-три.

– Ваш результат достоин уважения, скажу я вам.

– Хорошо поиграл сегодня? – спросила Клэр мужа, когда он вернулся домой после партии с Кэролайн.

– Нет. Я не смог нормально ударить по мячу.

– А какой у тебя результат на второй лунке? – невинно поинтересовалась она.

– Не напоминай, это пар-три, а мне понадобилось семь ударов, – простонал Дэвид.

– Что ж, у каждого бывают удачные и неудачные дни.

Дэвид с благодарностью посмотрел на жену.

Женские журналы советовали привести себя в порядок, похудеть и превратиться в прекрасную девушку, которая когда-то шла под венец. Клэр попыталась накраситься, но тут же стерла макияж – он показался ей слишком ярким и неуместным. С одеждой был полный порядок. У Клэр было несколько красивых джемперов и юбок, а еще она носила элегантные блузки. Ей не требовалось худеть. Если уж на то пошло, она была слишком стройной и выглядела лучше, чем девушка, что шла под венец. Журналы не могли сообщить ей ничего нового. Авторы статей никогда не встречали женщину, которая беспрерывно портила нервы мужу и в конце концов толкнула его в объятия сельского солиситора. Ведущим рубрики личных советов такая проблема была не по зубам.

Однако Клэр не сдавалась. Она внимательно изучила статью в «Вуменс оун» о том, как сделать идеальный вечерний макияж. Она использовала тени и подводку для глаз в полном соответствии со всеми рекомендациями. Достала юбку из тафты, которую надевала всего один раз на танцы, и красивую блузку. Уложила волосы крупными локонами.

Крисси вошла в парикмахерскую в грязном рабочем халате.

– Я видела, как ты зашла сюда. Куда это ты собралась вечером?

– Никуда, – прошипела Клэр из-под сушилки.

– Тогда зачем сделала прическу?

– Уходи, Крисси, – попросила она.

– Это общественное место, ты не можешь здесь мною командовать.

Клэр знала, что скоро весь поселок узнает об обмене любезностями между двумя сестрами – женой молодого врача и продавщицей из мясной лавки Двайера.

Она заглянула к матери.

– С тобой все в порядке, Клэр? У тебя такой вид, будто ты плакала.

– Это макияж, мама.

– Где Лиффи?

– За ней смотрит Нелли, я вышла сделать прическу.

– Пустая трата денег при таком ветре, ее сдует, прежде чем ты доберешься домой.

В лавку вошел Джим. Клэр обернулась и заговорила с ним, старательно двигая губами.

– Не нужно так разговаривать с Джимом, – сказала мать. – Ты ведешь себя так, будто он слабоумный. Джим не слабоумный, он просто бездельник, правда, Джим?

Голос Агнес звучал ласково, но ответа она не получила. Джим не заметил движения ее губ и не понял, что к нему кто-то обратился.

Она долго трудилась на кухне и приготовила для Дэвида хороший ужин. Муж пришел домой усталый и рассеянный. Он не замечал ее прически, глаз, еды и красивого стола.

Он сказал, что