Шрифт:
Закладка:
- Иван… Вы со мной сейчас как с маленьким ребенком разговариваете! – попробовала возмутиться женщина.
- Ну так Вы не ведите себя… таким образом! А давайте… я сейчас и себе чаю налью, принесу сюда и мы с Вами вместе почаевничаем?
Сначала женщина больше молчала, ела бутерброд, чинно откусывая его маленькими кусочками, запивая чаем. Но потом, после пары анекдотов – вполне пристойных, кстати! – она чуть повеселела и начала отвечать ему, и даже улыбаться.
- Извините, Лидия Николаевна… У меня вопрос. Может он покажется Вам бестактным, но меня очень интересует – чем вызвано Ваше отношение ко мне? Такое…, - он покрутил рукой в воздухе, показывая, какое отношение имел в виду.
Она вздохнула, покосилась на него:
- А ты сам, Иван, разве не понимаешь?
- Ну, знаете ли… что я там могу понять? Может я вовсе не так все понимаю, напридумываю себе невесть что! Да и… женская логика… она не очень понятна, с мужской точки зрения.
Она помялась:
- Иван… ты ведешь себя… не совсем…
- Высокоморально и духовно?
- Ну вот! Ты опять все… с насмешкой!
- Да нет… правда, Лидия… Николаевна – я хочу понять. Хотя бы потому, чтобы между нами не было недомолвок, и мы могли спокойно работать, бок о бок. Помогая друг другу. Разве это плохо?
Она непонятно на что разозлилась. Немного. Но – оживилась.
- Иван! Я замужняя женщина. А ты… подчас ведешь себя… предосудительно! И тем самым… бросаешь тень и на окружающих. Вот!
- То есть я – настолько аморален, что компрометирую Вас, если вы просто работаете рядом?
Она подумала, помялась:
- Ну… не все, конечно, это видят и знают. Но… это есть!
- Не все видят и знают, но Вы боитесь компрометации? То есть Вы – сами что-то увидели, сами поразмыслили, и решили – это предосудительно? Так?
- А к кому женщина приезжала? А кто с Зиной… по углам тискается? А кто Лизу за… попу хватал? Этого недостаточно? Знаешь, Иван, ты – молодой парень, а ведешь себя… как распущенный тип, причем – как… старый сатир!
Косов про себя восхитился!
«Старый сатир? Мда… Так ведь оно именно так и получается! Вот это интуиция, вот это – образность мышления!».
- Давайте так… Во-первых, если я старый сатир, ну – по крайней мере так себя веду, может перейдем на ты? Хотя бы, в своем кругу, без посторонних?
Она, чуть подумав, согласилась.
- Тогда, во-вторых, Лида… Я молодой мужчина, - она хмыкнула, - ну а кто я, по-твоему? Так вот… я молодой мужчина. И вполне естественно, что у меня… бывают женщины. Серьезных отношений я не завожу, потому как планирую летом уехать, буду поступать в военное училище. Об этом я честно говорю… своим знакомым. Но при этом, физиология остается физиологией. То есть влечение к женщинам я никуда не уберу. Или ты отрицаешь саму природу человеческую?
- Ничего я не отрицаю… Но как-то это все… Ну ладно! Есть девушки, которым может быть и устраивают такие… временные отношения. Но ведь та женщина, которая к тебе приезжала… мне кажется, что она – замужем. Замужних, знаешь ли, видно! Это я тебе как замужняя женщина говорю! Это же…
- Ага! Скажи – грешно! Может ты и в церковь ходишь, Лида? – хмыкнул Иван.
- Нет, в церковь я не хожу. Но ведь у нее муж… да и дети, наверняка…
- Лида! Ты вот взрослая женщина, а как ребенок, честное слово! Ну пусть – молоденькая девчушка! Ах-ах! Как же так?! Или ты не знаешь, что подчас отношения в семье… не такие, как хотелось бы женщине? И в этих самых отношениях… муж не силен, так скажем? Как тогда быть?
«Оп-па! А она покраснела! То есть – тут я в болячку умудрился попасть? Ну что ж, как старый сатир – буду иметь в виду!».
- А Лизу тогда… зачем лапал? Она же… ей же уже за тридцать! А тебе – восемнадцать! Нашел бы… помоложе.
- Лизу я, положим, не лапал! Вот что за выражения у филолога? Лизу… я погладил, не сдержавшись. Каюсь! Иногда… бывает у меня, когда эмоции забегают вперед разума. И еще… Лиза – красивая женщина! А сколько ей лет? Да какая разница! Ты вот любишь русскую классическую литературу, так ведь? – дождавшись кивка женщины, он продолжил, - в книгах, да и в жизни, чаще, конечно, бывает наоборот – женщина молода, а мужчина – уже… зрелый!
«Упс! Опять она покраснела! Да что же такое – что не скажу, то «в цвет»!».
- И это вроде бы – нормально, да? Ну – привычно, так скажу! А если наоборот? Почему это… порицается? Но… опять же – ты филолог и любишь русскую литературу. Бунина с его «Темными аллеями» - любишь?
«Да что же она так краснеет-то?».
- А еще – сколько лет было Анне Карениной? А Вронскому?
Женщина задумалась.
- Там вроде бы… не явно как-то… Не помню!
- Ей было двадцать восемь, а ему – двадцать три. Если хочешь проверить – перечитай внимательно. Ну так что – осуждать будешь?
- Ну… Анну хоть и жалко, но и осуждать есть за что! – ишь как философский спор Лидочку раззадорил!
- Вот как? Морализаторством, значит, будем заниматься?
- Слушай! Ну как так? Ты – сопляк еще… а аргументы вон уже какие приводишь! Заранее подготовился, что ли?
- Лидочка! Когда крыть нечем – так и на оскорбления перейти можно? Сопляк… Эх! Что ж Вас так, интеллигентных-то людей, эта самая интеллигентность так быстро покидает! Аргументы нормальные есть?
Было видно, что женщина разошлась не на шутку.
- Так! Предлагаю перемирие. Налью горячего чая, а ты пока… аргументы подбери, хорошо?
Иван вернулся к себе, закурил в ожидании, пока нагреется на печке чайник. Потом усмехнулся своим мыслям, и, налив чай, еще раз подумал, махнул рукой и плеснул в кружку для Лиды чуток коньяку. Совсем чуть-чуть, чтобы даже запаха не чувствовалось. Потом и себе – тоже плеснул.
Коньяк, вино и водка – у него всегда стояли в тумбочке. На всякий случай! Вон – водкой он за чистку снега рассчитывается. Или как тогда – с Миронычем по паре рюмок за разговором приняли. А
