на каждую ихнюю блохиную пяточку. И тут, это, все удивление… и здрасьте-пожалте. Да.

ЦАРЬ (показывает Левше на Лекаря-аптекаря). Поди, растолкуй ему, он это сейчас все устроит, согласно науке.

Левша идет неторопливо. Платов за ним с кулаками — от нетерпения инда трясется весь.

Ну, скорей, братец, — экой ты!

ЛЕВША (Царю). Скорей! А это ты слыхал: детей скоро, например, делать — слепые родятся?

ПЛАТОВ. Маалч… (Зажимает себе рот.)

ЛЕКАРЬ-АПТЕКАРЬ (налаживает мелкоскоп). Раз, два, три… Андерманир штук, пожалуйте!

ЛЕВША (Царю). Ну, теперь глядите, коли хотите: жалко мне, что ли?

Отходит к Полшкиперу, наливают, пьют.

ЦАРЬ (Генералам, которые толкутся около мелкоскопа, мешают). Брысь! Уйдите!

Генералы порскают кто куда. Царь глядит в стекло. Платов в стороне: начнет креститься — не докрестится, начнет — не докрестится, глаз не спускает с Царя.

Да ведь они эту самую блоху… Вот это, брат, ловко! Ах, чтоб тебе сдохнуть! Ах-ах-ах!

ГЕНЕРАЛЫ, ПЛАТОВ, КИСЕЛЬВРОДЕ (кидаются). Что? — Что? — Что такое?

ЦАРЬ (сияет). Ну, глядите, пожалуйста! Да ведь они, мошенники, исхитрились аглицкую эту блоху — на подковы подковать! Нимфозорию подковали, а? (Опять смотрит в мелкоскоп.) Стой-стой-стой! А это еще там что такое? Ну-ка, подверни!

Подкова крупнее, видны буквы.

(Царь читает.) «Егу. Пыч. Ору. Матер». (Левше.) Нехорошо, нехорошо! Чего же вы слова-то этакие пишете? Матер… Нехорошо!

ЛЕВША. Вот ведь необразованные! Эх вы… «матер»! Мастер.

ЦАРЬ. Гляди сам: матер.

ЛЕВША. Да это вроде для скорости — скоропись — нешто не понимаете? «Оружейный Мастер Егупыч». Это подпись его.

ЦАРЬ. Так это он там еще и расписался, значит? Ах, нечистая сила! Ах-ах-ах! Глядите, пожалуйста! Ну, и стервецы!

Все кидаются глядеть.

ПЛАТОВ (кричит). Пус-сти! Пусти, р-расшибу! (Расшвыривает всех и, растопырив локти, впивается в мелкоскоп. Потом бежит к Левше.) Ну, брат… (Колотит себя в грудь, слов не хватает, с обожанием смотрит на Левшу.) Эх! (Вынимает из кармана стаканчик, подставляет Полшкиперу, чтоб налил, чокается с Левшой.) Ну… ах, чтоб тебе! Ну, ладно, живи, так и быть! Пес с тобой! Прощаю! Все прощаю!

ЦАРЬ (Платову). Ну-ка, где твои англичане? Давай их сюда.

Платов бежит за англичанами.

ХИМИК-МЕХАНИК (сбросив колпак и очки Лекаря, подходит к Царю). А вот я — аглицкий Химик-механик, а это мои дорогие товарищи, которые в одно мгновение могут произвести блоху и прочие удивления.

ЦАРЬ. Ну-ка, ну-ка, погляди, какая есть наша тульская техника напротив вашей научной блохи?

МАСТЕР (глядит). Под… под… Подковали, а? Да это черт-те что!

ХИМИК-МЕХАНИК (глядит). Н-дда-а! Это — не народ, это какие-то варвары!

ЦАРЬ (доволен). Ха-ха-ха-ха-ха!

ЛЕВША (Химику-механику). Что, гололобые, съели? (Показывает ему фигу.)

ХИМИК-МЕХАНИК. Это еще поглядим, кто съел, а кто и подавился. Ты вот ее заведи, попробуй.

ЛЕВША. А что ж такое? И за… и заведу. Очень даже просто… (Заводит.)

Музыка начинает: «Дрынь-дрынь» — и обрывается.

Это… это что же? Постой… Это она… знычть… вроде, не мо… не может больше?

ХИМИК-МЕХАНИК. Танцовать-то? Не может.

ЛЕВША (в ужасе). Из… из… изгадили, знычть? Мы? Я?

ХИМИК-МЕХАНИК. Ты. Что я тебе про арифметику-то говорил — помнишь? Оно самое.

ЛЕВША (стучит себя мослаком по лбу). Кобель! Рукосуй! Дьявол! (Шевелит блоху. В отчаянии.) Не… не танцует! (На Химика-механика — с кулаками.) Ты — ты… зачем мне сказал? Уйди… Уйди, окаянный! Уйди от греха!

Химик-механик уходит.

ПОЛШКИПЕР (Левше). Плю… плюнь, камрад!

ЛЕВША. Не танцует… Конец мне, братишка! По… понимаешь ты, не танцует!

ПОЛШКИПЕР. На… на! Пей скорей… Соси, милай… (Наливает Левше.)

ЛЕВША (стуча зубами, пьет). Эх… Жизнь наша — копейка, судьба — индейка! Ну, пропадать — так с музыкой! (Заводит на гармошке.)

КИСЕЛЬВРОДЕ и ГЕНЕРАЛЫ (кидаются к Левше). Ш-ш-ш! — Что ты? — Рехнулся?

ЦАРЬ (оборачивается к Левше). Да он еще тут? А я и забыл про него! (Подходит к нему.) Ну, брат, вот что: утешил ты меня — по сих пор. Спасибо. (Обнимает его, лобызает.) Проси, Левша, чего твоя душа хочет. Вот хочешь — полным генералом в отставке тебя сейчас произведу?

ЛЕВША (показывает пальцем на Генералов). Это вот лы-лы-лысые-то которые? (Цыркает сквозь зубы.) Нету моего согласия, чтоб в лысые. Что меня Машка тогда не… не… не будет обожать — поэтому. Только она одна у мене и осталась.

ПОЛШКИПЕР (навеселе изрядно, мотает головой). В-вер-но, камрад!

ЦАРЬ. Ну, коли так, жалую тебе с придворного певчего парадный кафтан. Давай сюда кафтан. Эй! Живо!

Приносят кафтан, напяливают его на Левшу. Кафтан на нем — как на вешалке.

(Торжественно.) Граф Кисельвроде! Объявляю тебе народно: денег ему, мошеннику, дай сколько хочет. Сыпь — не жалей! (Всем.) Ну, я — на боковую. Эй, музыка — расходный марш мне!

Под «расходный марш» — Царь и Генералы отбывают.

КИСЕЛЬВРОДЕ (подходит к Левше). Слыхал? Ну, проси, да не запрашивай, милый.

ЛЕВША (еле лыко вяжет). Гля… гля… Машки… жалаю… червонцев на сто рублей, да серебра на т-тридцать, да бумажками пуд и три ччер… ччерти! Т-только она у меня и… и танцует…

КИСЕЛЬВРОДЕ. Ну, это, дружочек, завтра прошение подашь. А сейчас Царь жалует тебе