в ней зрела тревога, причем Вик отдавала себе отчет — чувство было не её. Эту тревогу ей навязывал Марк. Воспоминания подсказывали, что черный свитер грубой вязки под горло с жесткой колораткой, натиравшей шею, вкупе с мешковатыми штанами Брендон надевал, когда направлялся наживать неприятности. Если он надевал перстень с обсидианом, на котором было богохульственно вырезано два наложенных друг на друга треугольника — святой и вверх тормашками треугольник черных сил, то это значило одно — этой ночью будет твориться запретная магия. Вик глянула на руки Брендона и выдохнула с облегчением — перстня не было. Только тревоге на этот факт было все равно — в голове рос червячок сомнения: Брендон, нарывающийся на неприятности, опасен для города.

Мужчина выпрямился и скупо улыбнулся — он заметил, что она больше не борется с собой, называя его по имени:

— И вам добрый вечер, нера Виктория. — Он тоже перешел на более неформальное обращение, и Вик не стала его поправлять. Из-за Марка Брендон воспринимался другом. — Я приехал, чтобы отчитаться о проделанной за день работе.

Вик прошла к камину и жестом предложила Брендону сесть:

— Прошу… — Она села первой, подавая пример. Правда, расслабиться в удобном, мягком кресле, коварно предлагающем поспать, не удалось — тревога Марка не отступала. И вот зачем это Вик?! Хорошо еще, что воздействие воспоминаний Марка сейчас боролось с сонливостью и никчемностью, насланной эмпатом.

Брендон сидел в кресле как простолюдин — широко расставив ноги и подаваясь вперед. Локти он опер на подлокотники, а пальцы переплел между собой. Его холодные, сейчас пустые глаза смотрели на игры пламени в камине.

Вик чуть пошевелилась в кресле, стараясь не заснуть, и Брендон ожил — кажется, даже алые искры предупреждающе пробежались по многочисленным рунам, вытатуированным на его лице:

— Забавно, нера Виктория, я думал, что вы… Именно вы будете принимать меня в кабинете. — он повернулся к ней и холодок никчемности, подстегнутый словами Брендона о кабинете, сгорел в тревоге Марка. Тяжело оказаться в центре разборок эмпата и менталиста!

— Я бы приняла вас в кабинете, но у нас случилась небольшая неприятность.

Брендон сильнее наклонился вперед, исподлобья рассматривая Вик — кажется, его не учили, что так делать неприлично:

— Какого рода неприятности? Я могу помочь?

— В дом проник вор — из кабинета похищены ваши записи, а что искали в спальне, кроме моих служебных фиксаторов, пока неизвестно.

— Кто-нибудь пострадал?

Вик вздрогнула:

— Боги миловали. Я думаю, что это был эмпат.

— Я могу осмотреть место преступления?

Вик пожала плечами — от добровольно предложенной помощи глупо отказываться:

— Потом, если хотите. Учтите, поскольку похитили именно ваши бумаги, то грабитель скорее всего пришел вслед за вами. На меня было совершено эмпатическое воздействие, так же ему подверглись все слуги в доме.

Мужчина лишь сильнее прищурился — память Марка подсказала, что он никогда не позволяет себе грубостей, и опасаться колдуна не стоит:

— Нера Виктория, я всегда слежу за тем…

Она резко его перебила:

— Это было сказано не в упрек вам, а чтобы вы были осторожнее и внимательнее. Полагаю, я должна была, как и все слуги в доме, уснуть, чтобы можно было беспрепятственно ограбить дом, но случилось непредвиденное — лера де Лон нанесла визит в неурочное время. Необходимость реагировать на её приезд, необходимость ехать на помощь полиции привела к тому, что воздействие сработало не в полной мере. — Вик непроизвольно передернула плечами — все же чувство собственной никчемности до сих пор причиняло почти физическую боль. — Будьте осторожны, Брендон.

Тот кивнул, кратко отвечая:

— Буду. Вы не знаете, где сейчас Фейн?

Вики нахмурилась, всматриваясь в Брендона:

— Почему именно он вас интересует?

— Потому что где Шекли — я знаю. Он с самого утра уехал на Маяковый остров. Официальная причина — военное совещание о защите Аквилиты. Но я подозреваю, что есть и другая причина для поездки. На Маяковом есть прямая, защищенная линия связи с королевской резиденцией… Так что по поводу Фейна?

— Его ищут. Полиция подозревает, что он может быть под обломками домов в провале. Его ищут в катакомбах.

Брендон задумчиво уставился в камин. В его зрачках танцевали яркие отблески пламени, как огни пекла, куда попадают заблудшие души. Вик прогнала глупые ассоциации — то, что Брендон колдун, еще ничего не значит — она сама могла получить обвинения в том, что является ведьмой. Он сосредоточенно сказал:

— То, что следы Фейна теряются в катакомбах, еще ни о чем не говорит — магу легко выжить под завалами. Причем это хорошее алиби. А вот оказаться в двух местах сразу — на Маяковом острове и тут в Аквилите — невозможно.

Вик кивнула — все же Фейн… Она помнила, как легко он уговорил её выкупить фиксограммы в кафе, и сердце сжала тревога — противостоять его игре день за днем будет сложно, если не невозможно. Она сама не заметила, как пальцы сжались в кулаки.

— Не знаете, как-то можно противостоять воздействию менталиста или эмпата? — Голова ответила болью воспоминаний в виде огромных цехов, где трудолюбиво собирали какие-то приборы, плывущими в небе дирижаблями и почему-то портретом королевского семейства: король Артур Десятый, наследный принц Эдуард и королева Кэтрин. Знать бы еще, причем тут королевское семейство. — В книгах-фантазиях советуют думать параллельно о чем-то, но…

Брендон отрицательно качнул головой:

— Как человек, почти десяток лет живущий бок о бок с менталистом, я могу сказать одно: если менталист считает, что должен прочитать ваши мысли — он сделает это. Если менталист считает, что должен почистить вам память — он сделает это. Если менталист решил вмешаться — он сделает это несмотря на сопротивление.

…Пылающая деревня. Языки пламени, казалось, вздымаются до самых небес и лижут серые, несущие дождь тучи. Только дождю судьба не тут пролиться — тучи несет дальше, лишая надежды. Сидящий на коленях, рыдающий Брендон, бессильно бьющий кулаками в сухую землю. Ему еще лет двадцать, не больше, руны покрывают только его лоб, щеки чистые, если не считать пепел. Слезы текут по лицу, оставляя за собой светлые полоски… И нет сил жить, но алые глаза инквизитора заглядывают в душу и горечь разъедает её — он будет жить несмотря ни на что. Вик сжала губы — вот зачем ей эти воспоминания?! Зачем Марк вложил их в неё, словно важен только Брендон, важна его жизнь, а не расследование и прочее…

Голос Брендона доносился откуда-то издалека:

— …поверьте, нера Виктория, если менталист или эмпат что-то для себя решил — он сделает это. Философы, породившие идею сверхлюдей,