— Хотите ответить? — спрашивает она, глядя на мою сумочку.

— Все в порядке. — Я чуть качаю головой. Она не понимает, но это от неверия. — У вас что-то еще, Рут?

— Хм, — она лихорадочно оглядывает кухню. — Да, я передумала насчет орехового пола. — Она подтаскивает журнал с другой стороны стола. — Мне очень нравится этот.

Она указывает на дубовую альтернативу на обложке журнала.

Я начинаю озвучивать причины придерживаться грецкого ореха, когда мой телефон прерывает меня. Мои плечи сникают.

Рут подталкивает мою сумочку ко мне.

— Ава, возможно, вам следует ответить. Кто бы это ни был, он явно хочет с вами поговорить.

Я закрываю глаза, пытаясь придать себе сил, и лезу в сумочку за телефоном, затем встаю из-за стола и направляюсь в холл.

— Джесси, я на встрече. Могу я тебе перезвонить?

— Я страдаю от ломки Авы, — бормочет он. — Ты страдаешь от ломки Джесси?

— Есть ли лекарство? — спрашиваю я с усмешкой, чертовски хорошо зная, что это за лекарство.

— Да, оно называется «постоянный контакт». Во сколько ты заканчиваешь?

— Не уверена. В два у меня совещание с Патриком.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, как Рут листает журнал о дизайне. Возможно, она не обращает на меня никакого внимания, но должна меня слышать. Может, это и хорошо. Большую часть времени я счастлива в браке. И я беременна. Стоит ли упомянуть об этом в разговоре?

— О, хорошо. Ты наконец-то выполнишь свое обещание поговорить с Патриком, — напоминает Джесси.

— Да.

— Это ведь не займет так много времени?

— Нет, наверное, нет, но это не имеет значения, потому что Джон будет ждать меня, не так ли? — отвечаю вопросом на вопрос. Я, наверное, втяну в это Джона, но какой смысл притворяться, что я не знаю?

— Будет, — слышу усмешку. — Как поживают мои малыши, леди?

— Наши малыши в порядке. — Сразу понимаю, что только что сказала, и также замечаю, как глажу живот. — Джесси, мне пора. Увидимся позже.

— Что я должен делать до твоего возвращения?

— Иди на пробежку.

— Уже, — гордо заявляет он. — Может, заняться покупками.

— Да, займись покупками, — подбадриваю его, надеясь, что он увязнет в детском отделе и не даст о себе знать до шести. — Я люблю тебя, — заканчиваю разговор тем, что успокоит его еще немного.

— Знаю, — вздыхает он.

— Пока.

С улыбкой отключаюсь и возвращаюсь на кухню.

— Извините за это. — Машу телефоном и сажусь обратно. — Итак, значит, дуб?

Она выглядит погруженной в свои мысли, изучая меня некоторое время, а затем ее взгляд падает на мой живот, скрытый столешницей. Должно быть, она слышала, но крошечная часть меня надеется на обратное.

Я начинаю записывать кучу полной чепухи.

— Я узнаю цену на дуб. Цена за замер и работу должна остаться прежней, но я все равно уточню. Уверены, что хотите отказаться от грецкого ореха?

Жду ее подтверждения, но когда мне уже нечего писать, а она все еще молчит, поднимаю глаза и вижу, что она по-прежнему очень задумчива.

— Рут?

— Ох, извините! Я была за много миль отсюда. Да, спасибо. — Она вскакивает. — Ава, простите, я даже не предложила вам чашечку чая. Или, может, вина. Мы могли бы выпить вина за ланчем.

— Нет, честно. Я не пью.

— Почему?

Ее резкий вопрос усиливает мое беспокойство.

— Не во время работы. Я не пью на работе.

— Понимаю. Да, мы все можем немного увлечься. — Она улыбается, но улыбка не касается ее голубых глаз. — Как поживает ваш муж?

Не могу сдержать резкого вдоха. Не тогда, когда она упоминает алкоголь, увлечение и моего мужа в двух близких предложениях.

— Хорошо.

Начинаю собирать вещи, стремясь поскорее уйти. Возможно, она невинно задела меня за живое, но она все еще смотрит на меня с тоской, и это становится невыносимым.

— Я узнаю расценки и позвоню вам.

Встаю слишком поспешно и цепляюсь каблуком за ножку стула, отчего слегка спотыкаюсь. Через секунду она уже рядом, держит меня за руку, чтобы я не упала.

— Ава, с вами все в порядке?

— Да, нормально.

Беру себя в руки, изо всех сил стараясь не выглядеть встревоженной, но теперь она обнимает меня и не отпускает. На самом деле, ведет ладонью по моей руке вверх. Я напрягаюсь с головы до ног, когда он добирается до моей щеки и нежно гладит.

— Такая красивая, — шепчет она.

Мне следовало бы отстраниться, но я слишком потрясена, и отсутствие у меня неприятия позволяет ей ласкать мою щеку, сколько душе угодно.

— Мне нужно идти, — тихо говорю я, наконец, приходя в себя.

Отступаю назад, и ее рука опускается, на лице появляется тень смущения. Она смеется и отводит взгляд.

— Да, вероятно, вам следует это сделать.

Я понимаю намек и убегаю, спеша по коридору к входной двери и распахивая ее. Даже не закрываю за собой. Джон замечает, как я бросаюсь к машине, и выскакивает из нее.

— Ава, девочка? — спрашивает он, быстро осматривая меня, проверяя, в порядке ли я. Как только удостоверяется, что я цела, смотрит мимо меня и медленно опускает солнцезащитные очки. Поступок не показался бы таким странным, если бы он не снял очки, и теперь он смотрит на дорожку, ведущую к дому Рут.

Я замедляю бегство и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что привлекло его внимание: входная дверь Рут.

— В чем дело, Джон? — спрашиваю я, чувствуя себя лучше теперь, когда далеко от своей дружелюбной клиентки, которая теперь кажется жуткой.

— Ничего, девочка. Садись в машину. — Его очки на месте, и он кивает мне, вместо того чтобы повторяться, поэтому я забираюсь внутрь и жду, когда он присоединится ко мне. Он проскальзывает внутрь и поворачивается ко мне. — Что привело тебя в такое состояние?

Я пристегиваю ремень безопасности, чувствуя себя немного глупо.

— Кажется, у меня есть поклонница.

Ожидаю смеха или, по крайней мере, потрясенного «ох», но ничего не слышу, только кивок в знак согласия и лицо, которое отворачивается от меня.

— Еще кое-что, что сведет с ума ублюдка, — сухо ворчит Джон. — Как ее зовут?

— Рут Куинн. Она странная.

Он задумчиво кивает.

— Обратно в офис?

— Пожалуйста, Джон.

Ставлю сумочку между ног, и из нее высовывается конверт, который я засунула туда раньше. Он напоминает мне о своем присутствии, любопытство берет верх, и я наклоняюсь за ним.

— Что это? — спрашивает Джон, кивая на коричневый конверт формата А4 в моих руках.

— Не уверена. — Мой голос звучит так же тревожно, как я себя чувствую. — Его доставил курьер.

Я абсолютно честна, потому что, если это окажется очередной угрозой, я