Спасались они у костерка, разведенного на электрической плите, — дожигали стулья и стол, собирались вскрывать полы. Димка на словах посочувствовал, велел больше двигаться, но кроме этого ничего не предпринял, хотя, наверное, мог бы переправить в соседнюю квартиру тюк теплой одежды, спальный мешок или хотя бы синтепоновое одеяло. Но то ли ему время было жалко тратить на этих двух отщепенцев, то ли он таким вот способом наказывал их — не знаю. В любом случае, в беде мы их не оставляли, и безвыходным их положение называть было нельзя — они в любой момент могли перебраться в нашу квартиру по веревке или спуститься на этаж ниже с помощью моей лестницы. Так что страдали они исключительно из-за своего упрямства.

Первым вниз мы отправили сложенный в бельевую корзину груз: туристический топорик, большой фонарь, пилу с набором полотен, флаконы бытовой химии, боеприпасы для «Осы» и «Удара», которые не поместились в наших с Димкой карманах, несколько ножей, в том числе здоровенное мачете, два пустых рюкзака, мешок и еще кое-какую мелочовку. Димка, обернув руку капроновым шнуром, понемногу его стравливал и медленно опускал корзину, не позволяя ей сильно раскачиваться и стараясь не задевать ниже расположенные балконы. Ударившись о землю, корзина опрокинулась. Димка тут же сбросил шнур вместе с катушкой и, повернувшись к девушкам, сказал:

— Вот примерно так Брюс и должен вас спускать.

В тот момент я подумал, что это шутка у него такая. А Димка уже лез через ограждение балкона, ловил ногами болтающуюся веревку.

— Канат на физкультуре, действительно, толще, — заметил он. — И куда короче.

Он скользнул по веревке вниз — мне показалось, что он сорвался. Я перегнулся через перила, думая, что увижу в грязи клумбы еще одно тело, похожее на раздавленного паука. Но Димка стоял на самом краешке балкона тремя метрами ниже и, ухмыляясь, любовался нашими испуганными лицами.

— Вот как-то так! — весело крикнул он и прыгнул на следующий этаж.

Мы договаривались, что он не станет сразу спускаться на землю, а остановится на балконе второго этажа и дождется нас — это была разумная предосторожность на случай, если рядом объявятся зомби. Но в какой-то момент мне показалось, что Димка обо всем забыл, и я, схватившись за веревку, заорал вниз, чтобы он прекратил валять дурака.

Ответом мне был звон — балкон второго этажа оказался застеклен. Димка пяткой расколотил стекло в одной из рам, открыл ее и забрался внутрь. Мы не могли его видеть, и он минут семь ничем себя не выдавал. Мы уж всерьез начали волноваться, когда наконец-то услышали его вопли — Димка велел тащить веревку. Он, оказывается, успел поднять свободный конец к себе и сделал на нем две петли. И пока мы вытягивали веревку, он, словно забулдыга, орал на весь тихий двор, чтобы девчонки забыли об уроках физкультуры и канате, что они теперь могут поступить гораздо проще — всего лишь встать одной ногой в нижнюю петлю, ухватиться обеими руками за петлю верхнюю и, балансируя свободной конечностью, ждать, пока я, стравливая обернутую вокруг перил веревку, спущу их — сперва одну, за ней другую — точно Димке в объятия. А потом уж и сам как-нибудь сползу вниз.

Так мы и поступили, хотя лично мне уже хотелось послать Димку к черту и сделать всё наперекор ему — я только не знал, как именно.

Таня и Оля спустились на второй этаж практически без приключений, хотя писку и визгу было изрядно. А вот мне повезло куда меньше: поравнявшись с балконом пятого этажа, я, и без того напуганный высотой, едва не попал в руки зомби. Я даже не понял, откуда он там взялся, успев заметить только жуткую морду с раскрытыми челюстями. Я практически выпустил веревку из рук, и пролетел, наверное, метров пять, прежде чем сообразил, что падаю. Остановившись ценой ободранных до крови ладоней, ошалев, я глянул наверх. Увидал Минтая и Катю — они смотрели на меня, далеко высунувшись из окна, — должно быть, они за всеми нами так следили. Мне захотелось крикнуть им что-нибудь, но они тут же исчезли. Снизу что-то орал Димка, но я ни слова не понимал. А потом зомби, от которого я ускользнул, перегнулся через ограждение балкона, взялся за веревку и пристально на меня посмотрел. Я был уверен, что он собирается подтащить меня к себе — так поднимают ведро из колодца. Я сполз еще на два метра, не чувствуя боли в ладонях, не смея отводить взгляд от жутких глаз чудища. Едкая вонючая слюна капнула мне на щеку. Глядящий на меня зомби медленно перевалился через перила и, раскинув руки, полетел вниз.

Это чудо, что он не сумел в меня вцепиться, а только скользнул по плечу, царапнул куртку и сорвал с моей ноги ботинок. Я слышал, как он шлепнулся, — звук был мерзкий. Изогнувшись, я посмотрел вниз — зомби лежал в метре от корзины с нашим барахлом.

Я не мог знать, убило его падение или просто оглушило, но мне почему-то казалось, что мы успеем проскочить мимо прежде, чем он очухается — балкон второго этажа был совсем рядом, высунувшийся чуть ли не по пояс Димка бешено махал руками и орал, что пора мне из сосиски опять превратиться в человека.

Где-то чуть выше и правее со звоном вылетело стекло. Я дернулся, повернул голову на шум и увидел в разбитом окне еще одну жуткую морду. Этот зомби не мог меня достать, но он всё равно ко мне тянулся — я видел, как острые стеклянные зубья режут его голое, покрытое серой пылью тело. Потеряв равновесие, он вывалился из окна — я не смотрел, как и куда он падает.

Опасаясь, что из окна рядом появится еще кто-нибудь, я быстро пополз вниз, дико страдая от боли в обожженых и ободранных ладонях. Наконец-то подобравшись к остекленному балкону, я долго и безуспешно пытался влезть внутрь и не понимал, почему Димка, который, вроде бы, должен был мне помочь, отпихивает меня и раздраженно кричит. Лишь когда вставшая рядом Оля спокойно со мной заговорила, я понял, чего они от меня добиваются, — мне не за чем было лезть на балкон, я должен был спускаться ниже — на землю.